Литературная Газета 6381 ( № 34 2012)

Он был и первым, кто проник в суть и будущее её красоты: ведь она была совсем юной: только-только исполнилось шестнадцать лет: "Когда я увидел её в первый раз, красоту её едва начинали замечать в свете. Я полюбил её, голова у меня закружилась[?]" Он был ослеплён.

"Александр Сергеевич, - рассказывает, конечно, со слов Натальи Николаевны её дочь от второго брака Арапова, - не мог оторвать от неё глаз, испытав на себе натиск чувства, окрещённого французами coup de fourde".

Но и она была ослеплена. Может быть, и более его. Ещё бы: только-только выехавшая в свет шестнадцатилетняя девочка, и - Пушкин!

Что же выделило Наталью Николаевну в ряду всех, без исключения, любовей, влюблённостей и увлечений поэта? Какова была идея этой женщины, этого удивительного, по выражению хорошо знавшей её с детства М. Еропкиной, самородка.

Ум? Образованность? Красота?

Итак - ум?

Конечно, вряд ли следует говорить о выдающемся рационалистическом уме в узком смысле. И Пушкин после женитьбы часто ищет общения с женщинами действительно острого, вышколенного, гибкого интеллекта: Д. Фикельмон, А. Смирнова-Россет и др.

Не забудем, впрочем, сколь скептичен был Пушкин в отношении к "академикам в чепце".

Отзывы современников и современниц очень разные: от признания неподдельного ума до упрёков в недалёкости, простоватости и простодушии. Последовавшие характеристики несовременниц - особенно великих, таких как Анна Ахматова, Марина Цветаева, - ещё чище: "пустое место". Это в лучшем случае. Как же! Если верить одному из рассказов, однажды ночью жена не стала слушать внезапно пришедшие в голову мужа стихи, а попросилась спать. Конечно, уж они-то -  и Анна Андреевна, и Марина Ивановна - не то что Наталья Николаевна, - с ним бы о поэзии поговорили. И говорили, и прекрасно, правда, уже не с ним, но о нём. Здесь, видимо, можно предположить и особого типа ревность.

Успокаивались несовременницы опять-таки на объяснении: дура. Но -  красавица. Либо: красавица, но - дура.

"[?]А у ней пречуткое сердце", - пишет Пушкин Нащокину.

Явно в уверенности именно такого ума, сердца, такта, понимания и проницания её "пречуткости" умница и сердцевед Пушкин написал жене самое большое количество своих русских писем.