Литературная Газета 6385 ( № 38 2012)

- Отец был моим главным учителем. Он проводил со мной всё свободное время. Всем, что умею, я обязан отцу. Мой брат Владимир, который старше меня на тринадцать лет, был как бы вторым моим воспитателем - успев ещё раньше многому научиться от папы. Самое главное, что дал мне отец, - это представление о том, что не существует отдельных дисциплин, но все знания мира сопряжены меж собой. Как он любил говорить: спичечный коробок можно рассмотреть как модель вселенной - важно понять, как браться за дело. Отец был человеком разнообразных интересов - знал поэзию, изобразительное искусство, философию, историю, религию, но никогда не считал, что знает достаточно: постоянно читал и думал, уточнял то, что решил прежде, был вечно ищущим человеком. Я не могу вспомнить ни одной минуты, когда отец не занимался размышлениями и сочинением концепций.

Наши ежедневные прогулки вокруг дома (до 20 лет это был ритуал) стали моими фактическими университетами. Отец перечитал мне вслух основные труды философов и прокомментировал. Его окружение - Зиновьев, Мамардашвили, Левада, Чухрай, Донской, Ракитов и другие - являло прежде всего масштаб личностей. Впоследствии я ориентировался именно на такого рода людей, стараясь именно таких - крупных, глобально думающих - искать по миру.

- Начинали вы как художник-портретист, а потом?

- Я действительно считаю портрет главным жанром в искусстве. Искусство увековечивает черты человека: это средство победить смерть. Когда я был юношей, хотел отстоять своих близких от небытия. Потом понял, что образ (а всякий портрет в идеале - образ) противостоит небытию в принципе, ведь небытие безлико. Я очень люблю рисовать людей. И крайне удручён тем, что наше время не имеет лица. Вы заметили, как мало сегодня портретов?

- Первый сборник рассказов вы выпустили уже тогда, когда были известным состоявшимся художником. А что явилось побудительным мотивом к написанию прозы?