Литературная Газета 6389 ( № 42 2012)

Но не тут-то было. Оказывается, как уверяют ежедневные анонсы, сериал этот снят по самому великому произведению русской литературы ХХ века! Оказывается, сравнить "Жизнь и судьбу" можно лишь с "Войной и миром" Толстого. Больше не с чем. Расчищается всё литературное пространство для великой эпопеи ХХ века. Ради этого забыты, естественно, такие мелочи, как "Тихий Дон" Михаила Шолохова, "Доктор Живаго" Бориса Пастернака, "Чевенгур" Андрея Платонова, "Пётр Первый" Алексея Толстого, "Вор" Леонида Леонова и даже "Мастер и Маргарита" Михаила Булгакова. Оказывается, всё это - ничто в сравнении с "Жизнью и судьбой" Василия Гроссмана. Я уж не говорю, что выкинули на свалку лучшие книги военной прозы: "Живые и мёртвые" Константина Симонова, "Горячий снег" Юрия Бондарева, "Убиты под Москвой" Константина Воробьёва, ранние повести Григория Бакланова и Василя Быкова. Перечёркнуто решительно всё. Или Шекспир, как во всеуслышание заявил мой давний друг Лев Аннинский, или "Жизнь и судьба" Василия Гроссмана. Третьего не дано! Забыли даже о том, что, когда в начале перестройки, в 1988 году, среди "возвращённых книг" оказалась "Жизнь и судьба" Гроссмана, особого впечатления она не произвела. Все шумели вокруг "Детей Арбата" Анатолия Рыбакова, вокруг "Белых одежд" Владимира Дудинцева, вокруг книг Александра Солженицына. А "Жизнь и судьбу" прочитали и забыли. Ещё один советский классик вернулся. Более на слуху были возвращённые после забвения "В окопах Сталинграда" парижанина, работавшего на радио "Свобода", Виктора Некрасова. И вдруг, после нынешнего сериала "Жизнь и судьба", все либеральные критики как с цепи сорвались, спустя 30 лет заметили "великую книгу".

Попутно поминают трагическую жизнь и судьбу самого Василия Гроссмана в ненавистное советское время, его страдания, не сопоставимые ни с лагерными мучениями Варлама Шаламова, ни с бедами тяжело раненного окопника-пехотинца Виктора Астафьева, ни с испытаниями проклятого всеми властями Андрея Платонова. Что же это за такая непереносимая жизнь была у Василия Гроссмана? Он бедствовал? Нет. Ему специально дали квартиру в фешенебельном писательском доме на Беговой улице. Как уверяют наши либералы, специально для того, чтобы удобнее было за ним следить, смотреть, кто к нему ходит в гости. А вот Осипу Мандельштаму дали владивостокский лагерный барак. Зачем за ним следить? И так всё ясно. Александра Солженицына долго не пускали жить в Москву, видимо, он был КГБ не интересен. То ли дело Гроссман!