Литературная Газета 6391 ( № 44 2012)

И в конце 1937 года вернулся на родину - в "сумрачную Россию". Он не "подводит итогов", а всё время словно бы творчески растёт и молодеет. Зрелый Фальк гораздо позитивнее молодого. Его ожидания счастья превратились в непрерывный творческий полёт, в творческое фонтанирование. Это подтверждает и мотив улыбки, который у вернувшегося в Россию Фалька претерпел некоторое изменение. Трагическая "полуулыбка-полуплачь" сменилась у позднего Фалька некой "ускользающей" улыбкой. Лицо модели оживлено и приветливо открыто, хотя глаза по-прежнему полуопущены, а губы словно вот-вот сложатся в улыбку.

Эту светлую "ускользающую" улыбку мы встречаем в эскизах портретов ученицы Фалька Таты Сельвинской (1944) и художницы Л.В. Чаги (1941) или даже в акварельном изображении молодой узбечки, выполненном вскоре после возвращения (1938).

Но это всё же некие подступы к "счастью".

Однако на выставке в Галеев-галерее есть поздние графические портреты, где мы снова встречаемся с улыбкой "абсолютного блаженства", которую не нужно искать. Она явлена в самом облике модели, растворена во всех её чертах. Это опять-таки очень близкие художнику люди - последняя жена художника Ангелина Щёкин-Кротова и жена его близкого друга - прославленного лётчика и художника-любителя Андрея Юмашева.

Портретов К.С. Володиной-Юмашевой показано несколько. Но лишь на одном мы замечаем ту самую улыбку "абсолютного блаженства", которая у Фалька столь редка и столь драгоценна. Это не частый для художника профильный рисунок, исполненный нежнейшими касаниями графитного карандаша (1951-1952). На светлом, почти без штриховки лице, контрастирующем с легко заштрихованными волосами, выделены улыбающийся опущенный глаз и улыбающиеся губы. И тут тоже, как в портрете жены, склонённую голову поддерживает рука. Перед нами миг какого-то остановленного счастливого воспоминания, с которым не хочется расставаться.