Литературная Газета 6393 ( № 46 2012)

Долгохранимая и затаённая моя рукопись пролежала на столе у А.С. Берзер целую неделю неприкрытая, даже не в папке, доступная любому стукачу или похитителю[?] А.С. определила, что любой из членов редколлегии непременно эту рукопись перехватит, зажмёт, заглотнёт, не даст ей дойти до Твардовского. Значит, надо было исхитриться перебросить рукопись через всех них, перешвырнуть через топь осторожности и трусости - и в первые руки угодить - Твардовскому[?] Ушло на это время. Ещё ушло - на ожидание, пока Твардовский вернётся из очередного приступа своего запоя[?]"

Последняя фраза меня удивила, она выглядела лишней и недостоверной. Не мог знать об этом автор, живший в Рязани и незнакомый с Твардовским. Стремительного рассмотрения тогда ещё анонимной рукописи не могло быть. Повесть была написана в 1960-м и "облегчена", конечно, с определённой целью в начале 1961 года. Больше всего времени ушло у самого автора, чтобы решиться на передачу рукописи в "Новый мир". Повесть была отпечатана на машинке через один интервал на обеих сторонах листа, без полей и анонимна: автор всё ещё боялся тогда раскрывать свои имя и адрес. В таком виде передавать её главному редактору Берзер не решилась, и машинистку редакции попросили перепечатать текст в трёх или четырёх экземплярах. Псевдоним автора Рязанский предложил Копелев. На эту перепечатку тоже ушло время.

Особенно горько было мне читать неизвестные раньше никому детали приезда Твардовского в Рязань весной 1964 года, куда пригласил его Солженицын читать у него дома роман "В круге первом", только что укороченный и "облегчённый" на восемь глав в "проходной" вариант. Не доверял тогда Солженицын даже сейфу редактора "Нового мира" и соглашался дать рукопись на прочтение лишь у себя дома. - Александр Трифонович! Роман готов. Но что значит для писателя отдать в редакцию роман, если всего за жизнь думаешь сделать их только два? Всё равно, что сына женить. На такую свадьбу уж приезжайте ко мне в Рязань.

И он согласился, даже с удовольствием[?] уникальный случай в его редакторской жизни[?] Он и приехал простым пассажиром местного поезда и билет взял сам, не через депутатскую комнату".

"Как я понимаю работу (Твардовский уже читал весь день и с восторгом), ему нужно было быть трезвым до конца[?] но гостеприимство требовало поставить к обеду и коньяк, и водку. От этого он быстро потерял выдержку, глаза его стали бешеноватые, белые, и вырывалась из него потребность громко выговариваться[?]"