Литературная Газета 6396 ( № 49 2012)

Василий Белов принадлежал к шолоховской литературной школе. Опередивший время на столетие, "Тихий Дон" был предвестием трагической и героической судьбы русской деревни в ХХ веке. Именно деревня положила себя на алтарь Отечества ради его спасения. Беспощадность коллективизации сделала возможной индустриализацию страны, чтобы выиграть грядущую войну. Война была выиграна миллионами жизней на фронте, трудовым подвигом жён и матерей в тылу. Восстановление страны снова легло на плечи народа и в первую очередь крестьянства - при полном запустении деревень.

Вот почему после смерти Сталина первым в литературе стал вопрос о культе личности вождя и политических репрессиях, а вторым - вопрос о трагических судьбах деревни, то есть о судьбах народа. Этот вопрос возник стихийно и взрывом. И поставили его писатели, родившиеся и выросшие в деревне, вернувшиеся с войны или детьми трудившиеся от зари до зари вместе с матерями на колхозных полях, чтобы дать фронту хлеб.

Советская власть посадила крестьянских детей за парты, приобщила к образованию, знанию, научила мыслить честно. И они обрушили на умы читателей свой главный вопрос: о судьбах народа, о судьбе деревни, настоятельно требовавшей перемен.

Вот откуда такая степень искренности, такая боль, такая безыскусная и бескомпромиссная правда жизни в прозе Белова, Распутина, Шукшина, Астафьева, да практически всех так называемых деревенщиков, и такой авторитет её у читателей. Ведь они были "устами" исстрадавшегося народа, который, дав образование своим детям, получил возможность впервые обратиться к миру со словами правды, заявить о себе, о своей жизни, о своей душе и о своей беде.

Вот откуда у Белова, как и его учителя Шолохова, такой могучий русский язык. У Белова есть рассказ, который называется "Колоколена", в котором, рассказал мне Белов, чуть не дословно воспроизведена необыкновенная речистость его матери. Доподлинное русское слово, как и душа народа, по свидетельству прозы Белова, Распутина, Шукшина и, конечно же, Шолохова, всё ещё сохраняются во глубине России.

Шолохов однажды сказал, что в Григории Мелехове ему было важно показать "обаяние человека". "Обаяние человека", то есть красоту его души, ты ощущаешь в каждом из героев Белова и чувствуешь неизбывную любовь автора к ним, их способности любить не себя - других. Вспомним сцену прощания Ивана Африкановича с женой Катериной в повести "Привычное дело". По напряжённости и одухотворённой чистоте она вполне сравнима со знаменитой сценой прощания Григория с его Аксиньей.