Литературная Газета 6396 ( № 49 2012)

- Нет ли здесь, Геннадий Васильевич, признаков той борьбы, которая началась ещё до революции? Всё началось с Малевича, с его "Косаря", "Дровосека", "Женщины с граблями". Тропинин и Венецианов искали народный лик, Малевич народ обезличил. Настоящий художник ищет типические черты и через них осуществляет презентацию народа, с которым работает, у авангарда идёт обезличивание народного тела, лишение его всякой атрибутики, уничтожение. То, что у нас называли соцреализмом, - было абстрагированием в выделении типического. А та самая абстракция, о которой мы сейчас говорим, это лишение субъекта всего типического, всего индивидуального. Жизнеутверждение против жизнеотрицания. Соцреализм задавал высокую гуманистическую планку - в нём была абстрактность иконности, в нём проявлялась подлинность человека, и эта подлинность была прекрасна.

- Совсем отрицать Белютина и Неизвестного тоже нельзя - они плоть от плоти великого русского авангарда 20-х годов ХХ века. Удалить этих художников из системы можно только с системой, они неотъемлемы от неё. Как и та борьба, которая продолжается до сих пор и о которой ты сказал. Если бы вопрос был закрыт, этой бы выставки не было.

Мерзость ситуации, сложившейся в 1962 году, заключалась в том, что государство не смогло найти в себе мужество и силы рявкнуть на заигравшихся художников. Никита Сергеевич ведь был прав, когда говорил элементарные вещи: мол, вы живёте не на частные деньги. Вы ведь жирные навозные мухи. Вы же хотите за эти все свои фокусы деньги получать от государства. И отлучил данных художников от кормушки. Те, естественно, побежали падать в ноги зарубежным посольствам и консульствам. Почему не было подобного в Ярославле или Красноярске? Потому что там не было посольств. Так и выживали, торгуя не только Родиной, но и тем святым, что должно было составлять сердцевину их собственной морали, самой революцией. Уже не красному молоху, жуткому гиганту, олицетворению зла, как называли его враги, служили творцы, но мещанину, торговцу, уютно устраивавшему свой небольшой гешефт на идеологическом рынке. "Работа адова" (Маяковский) предполагала "адописные иконы" (Лесков), но каждая из них обязана была оставаться предметом культа. Оказалось, что любовь к силам зла в авангардистах настолько сильна, что особой доблестью они почитают предательство и неблагодарность по отношению к тому, кто их кормит: государству, а вовсе не революции, которая сама лишь потребляет. И осквернение собственных святынь.