Литературная Газета 6401 ( № 4 2013)

- Горе от необразованности. Поэтому мы в театре приняли решение не продавать билеты по коллективным заявкам, когда школьников водят классами на спектакли, хотя нам ставят это в упрёк. Дескать, в Малом идут пьесы из обязательной школьной программы, а детишки все гурьбой не могут это посмотреть[?] Я понимаю, что читать им не хочется, - посмотреть лучше, выключив мозги. Книгу надо читать, да ещё выучить: "Вон из Москвы..." Сейчас ведь никто ничего не учит наизусть. Я-то знал все эти монологи со школьной скамьи. Нас заставляли учить и правильно делали. Молодых надо заставлять что-то делать, как в семье. Родители говорят - мы должны прислушиваться. И они должны понимать, куда пришли и зачем. Пожалуйста, пусть покупают билеты и приходят, как все зрители, без обязательной программы. И даже при таком нашем правиле посещения Малого театра случился казус. Идёт ответственный спектакль - партер наполнен солидной публикой, в зале стоит идеальная тишина, всё нормально. Но когда мы вышли на поклон в конце спектакля, вдруг с балкона, где сидел наш юный зритель, раздался дружный ор, свист и крики: "Вау!" Я остановил жестом всё это действо и сказал, обращаясь к ним: "Дорогие ребятки! Вы не виноваты в том, что не знаете, куда попали, - это не стадион. Это национальный русский театр. В зале, где вы сейчас визжали и кричали, - вон на том месте сидел Гоголь, а там - в амфитеатре Чайковский сиживал. И первая постановка "Евгения Онегина" со студентами Московской консерватории игралась на этой сцене, в нашем Малом театре. Вот вы сидите наверху, пройдут годы, кто-то из вас станет банкиром, учителем, строителем или дипломатом, но запомните это на всю жизнь - где вы находитесь!" И наступила тишина[?] Партер - взрослые люди зааплодировали, а молодёжь наверху молчала. Один из зрителей мне потом сказал, что мой монолог на поклоне, обращённый к буйным молодым зрителям, понравился ему больше, чем сам спектакль, и для меня это был комплимент.

- Действительно, последние годы вектор развития молодого поколения был направлен на свободу, принявшую обличье вседозволенности.