Литературная Газета 6401 ( № 4 2013)

Ну а кто на поле остался? Понятно кто: чудом уцелевшие и едва державшиеся на ногах, а многие к тому же и искалеченные, женщины с детьми да старики, которым негде было жить и нечего есть. Заниматься поиском и захоронением миллиона павших (обеих армий) на указанной выше площади они были не в состоянии. Земле предавались лишь тела в непосредственной близости к населённым пунктам. Об идентификации коих никто и не задумывался. И вплоть до окончания войны, отправляясь в балки или лесопосадки поискать маслят, мы с братом тут и там натыкались на полуразложившиеся тела. Но даже если бы тогдашние сталинградцы и нашли в себе физические силы заняться тотальным захоронением, они всё равно не смогли бы к нему приступить по той причине, что необъятное поле битвы оставалось начинённым смертоносным металлом. Позже подсчитают, что заминировано было в процессе боевых действий около 36 тыс. квадратных километров сталинградской степи. От всего этого в августе 1945 г. мать и увезла нас с братом в Горький. Но есть проклятые вопросы, от которых некуда деться.

В марте 1985 г. я приехал на встречу ветеранов, сражавшихся в Междуречье Дона и Волги, с выжившими местными жителями, организованную Городищенским райкомом КПСС. Звучали воспоминания и песни военных лет, слушатели умывались патриотическими слезами, встреча удалась и запомнилась. Однако Николай Чеботков, директор совхоза им. 62-й армии (был такой в Городищенском районе), человек деловой и лишённый излишней сентиментальности, прокомментировал встречу так: "Славим героев, поём и плачем, а кости героев до сих пор в степи валяются". На следующий день на директорском уазике он привёз меня на степной курган, возвышавшийся над совхозными полями. Снега уже не было, травы ещё не было - и белые пятна омытых весенним дождём человеческих костей с высоты кургана были хорошо видны.

- Но почему[?] спустя столько лет?..

- Все этот вопрос задают, - ответил Чеботков. - Пока Сталинград был Сталинградом, что-то делалось. А у Волгограда на мёртвых героев денег нет. После смерти Сталина мы только и делаем, что с культом его личности воюем.