Литературная Газета 6419 ( № 24 2013)

Нет, не стал космос родным для поэта нашего времени, как, впрочем, и земное пространство, где человек чувствует себя потерянно беспомощным среди обрушившегося на него враждебного мира.

И всё-таки душа не ушла из поэзии: она «мается, едва дыша» у Владимира Коробова, «на самом дне таящая небесный огонёк». Но куда обращены её безмерная печаль и тревога, вложенные в мелодию плача уличного скрипача? К ней, близкой и далёкой, Родине-матери, принимающей надрыв покаяний души потерянной и тоскующей. Потому так напряжённо его обращение:

Рыдай, одинокая скрипка,

На злом пепелище страны…

Юрий Кузнецов, «предвестник Русского хаоса», как верно заметил А. Канавщиков (№ 12), сквозь пелену всклокоченного пространства пытался рассмотреть: что там впереди? Но мутная наволочь была слишком плотна: силуэты расплывались. В результате из «оглянувшейся» души на столбовой дороге вырвался лишь безнадёжный вопрос:

Что ты, что ты узнал о родимом просторе,

Чтобы так равнодушно смотреть?

Между тем пророков в русской литературе и в ХХ веке было немало. В отходе человека от земли как исконного природного дара В. Астафьев видел неизбежную трагедию поколений, когда «своё, родное» становится чужим и ненужным. В его очерке «Голубое поле под голубыми небесами» мотив лермонтовского одиночества снимается красотой высокого космического пространства. С каким волнением писатель внимает очарованию вселенского безмолвия! Как торжественно звучит его обращение: «Уймись и ты, тревожный человек, успокойся, мятущаяся душа. Слушай! Внимай! Любуйся!» Но современный человек не замечает этой красоты и не желает внимать страстному призыву. Юное поколение, прибывшее «по разнарядке «на уборку голубого льна, истоптав его трепетную прелесть и повеселившись, нехотя принимается за работу, а уезжает, даже не оглянувшись: «Надоело оно всем. Обрыдло… И лежат снопы до зимы на дороге, вмёрзшие в грязь. Они были ничьи». И сама дорога утратила своё исконное значение «путеводителя», обернулась бездорожьем, растворившись в безбрежии российского пространства.

М. Хайдеггер, так много сказавший о возвращении человека к «естественным началам жизни», исходом такого возвращения считал «зов просёлка», который «слышится до тех пор, пока живы люди, дышавшие его воздухом». Утрата этого «зова» ведёт к «рассеиванию», потере изначально положенного человеческого пути. Услышать «зов просёлка», вернуться к коренным национальным истокам, обрести затерянный в туманных наплывах времени жизненно важный путь – в этом едва ли не основная задача русской литературы и нашей катастрофической эпохи.

Людмила МАЛЮКОВА , доктор филологических наук, ТАГАНРОГ

Геба по-прежнему ветреная

В Брянске и селе Овстуг Жуковского района в 52-й раз отметили Всероссийский праздник поэзии, в этом году посвящённый 210-летию со дня рождения Фёдора Тютчева. Богослужение в церкви Успения Пресвятой Богородицы, возложение цветов к памятникам поэту, концерты творческих коллективов, вручение литературной Тютчевской премии и множество стихов - так будут вспоминать эти дни любители творчества Тютчева.

Поэзия Тютчева с каждым годом становится современнее. Директор Департамента культуры Брянской области Наталья Сомова перед выступлением хора Юрлова, рассуждая об участившихся в последнее время природных катаклизмах, вдруг приходит к выводу, как актуально сейчас тютчевское:

Не то, что мните вы, природа:

Не слепок, не бездушный лик –

В ней есть душа, в ней есть свобода,

В ней есть любовь, в ней есть язык!

Культуролог, поэт-авангардист Сергей Бирюков, один из лауреатов Всероссийской литературной премии имени Тютчева "Русский путь" 2013 года, на встрече со студентами Брянского университета, рассказывая о «пересечениях» творчества Тютчева и русских авангардистов, объясняет, насколько значимо для него тютчевское: «Нам не дано предугадать, как наше слово отзовётся[?]»

Скромная девочка-подросток на празднике в Овстуге закрывает глаза, произносит как-то горько: «Я прочту под своё настроение!» и начинает: «О, как убийственно мы любим!»

Поэзией Тютчева в эти дни в Брянске и Овстуге пропитан воздух, ею дышишь. Она – и на литургии, и в парке усадьбы, и на мостике тихой речки Овстуженки, и в поломанных лопастях старого ветряка. А ведь возможность устраивать такие встречи с Тютчевым появилась во многом благодаря подвижничеству. Всё висело на волоске… Ведь стихи и философские изыскания дипломата Тютчева были знакомы очень узкому кругу, родовое поместье в Овстуге было разобрано на стройматериалы, уничтожена во время войны каменная усадебная церковь, построенная в 1778 году, разрушен садово-парковый комплекс.