Литературная Газета 6429 ( № 36 2013)

Мыслитель и влюблённый в жизнь романтик, Горький мечтал и верил, что можно воспитать людей будущего – свободных и счастливых. Это его, Максима Горького, афоризм живёт в каждой душе человека с чувством достоинства – «рождённый ползать – летать не может». Ходом своих размышлений писатель подводит читателя к тому, что в России «возникнет к жизни новая личность, ещё невиданная в истории». Примечательно в этой связи свидетельство крупнейшего русского учёного – современника писателя Н.Н. Бурденко: «Горький был величайшим гуманистом современности. Но он ненавидел всякое либерально-попустительское отношение к человеческим слабостям и несовершенствам, хотя, быть может, знал, как никто, подлинную, скорбную цену человеческим порокам, несчастьям. Ведь он поднялся до вершин человеческой культуры, до непревзойдённых высот творческого мастерства с социального дна (не в фигуральном, а в буквальном смысле этого слова). Даже и в периоды гнева, неистовой ярости, глубоких психологических потрясений, сталкиваясь с наиболее звериными и жестокими человеческими страстями, Горький не переставал верить в человека. Его гнев, ярость, презрение питались неиссякаемой любовью к человечеству и человеку».

Вот отчего, например, пьеса «Васса Железнова» так увлекательна и будоражит сознание творческим напряжением, хотя в ткани пьесы и нет этой «личности, ещё невиданной в истории». Но есть мощнейшая человеческая натура Вассы, красивая по своей природной одарённости, достойная совсем другой судьбы, чем та, что выпала на её долю.

В этом спектакле театр ставит вопрос: как живётся людям во времена бурь и революций? Ведь революционная буря сметает веками утверждённые устои человеческих отношений. Жизнь матери как основы основ человеческого существования в центре внимания пьесы Горького. Он и назвал первый вариант пьесы «Мать». И интересует его в первую очередь состояние внутреннего мира такого непростого человека, как Васса Железнова, корни её натуры, любовь и боль её материнской души.

А ведь накануне революции 1905 года он также писал о матери, роман и назвал его тоже «Мать», но выбрал героев совсем из иного социального слоя – революционера Павла Власова и его мать Ниловну. Писатель стремился проникнуть через всякую возможную философию жизни в сердце России, распознать её чаяния и особенности.

Сознание современного лихачества поспешило сбросить роман «Мать» на свалку истории, как произведение воинствующего большевика. Но не так прост Горький. Например, в его письме от 1897 года к А.М. Скабичевскому «запеклась кровь истории», по выражению А. Герцена, в таких вот строчках писателя: «Я – не марксист и оным не буду вовеки... ибо знаю, что жизнь творят люди, а экономика только влияет на неё». Эти люди и есть сфера, где сосредоточилось внимание театра при постановке «Вассы Железновой».

В нравственный конфликт пьесы «Васса Железнова» вживлён вопрос о праве матери не только болеть за судьбу своего дитя, но и отвечать за его будущее, более того – определять жизненное кредо. Важнейший вопрос современной России, не так ли?! Захватывающая проблема для художественного воплощения на сцене для серьёзной актрисы.

Доронина с той же одержимостью и настойчивостью повторяет его сегодня, в не менее трудное для театра время.

К созданию образа Вассы она подошла во всеоружии современного знания о времени действия её героини. И вот одна из ключевых сцен, где наиболее глубоко раскрывается суть личности Вассы: диалог-дуэль Вассы с Рашелью. Она встречает невестку радушно, в меру сдержанно:

– Из-за границы? С чужим паспортом... Смелая ты. Молодчина. И – ещё красивее стала. С такой красотой, да... Ну, ладно. Как – Фёдор? Правду скажи.

– Скрывать правду – не моё дело. Федя, Васса Борисовна, безнадёжен. Угасает. Доктора говорят – месяца два, три осталось ему жить.

Наступает долгая пауза. Лицо Вассы резко бледнеет, нос заостряется, веки глаз давят комок наплывающих слёз, и такая гамма чувств читается в этом лице, что сердце сжимается от пронзительной боли трагедии матери, теряющей сына.

Вся, словно сдавленная тисками, напряжённая фигура Вассы медленно выпрямляется и чужим, замороженным голосом она произносит:

– Сгорел, значит, сын капитана Железнова.

Сколько невыносимых страданий, разрывающих её кровоточащее сердце, творится в ней, несчастной женщине, не нашедшей женского счастья ни в трагически сломавшейся любви, ни в детях. Всё это даёт почувствовать нам единственная фраза, но произнесённая великой актрисой так, что в ней звучит и не проходящая память о растоптанной юношеской любви к капитану Железнову (совсем не случайно же она так часто подходит к граммофону и ставит всё тот же романс: «Ночь любви волшебной...»).

И мучительная боль безысходности в больных его детях, и грех убийства растлителя-отца, который Васса отважно взяла на себя во имя спасения будущего дочерей.