Литературная Газета 6437 ( № 44 2013)

Революционный дух в армии ощущался сильнее, чем где бы то ни было, и вовсе не только из-за большевиков. Большевики, напротив, неожиданно оказались силой, которая укротила смуту. Это признавали даже некоторые «черносотенные» мыслители, видевшие опасность развития «февральских» тенденций. Да и массы не поддержали Февраль. Вспомним: на выборах в Учредительное собрание армия (как и две столицы – Санкт-Петербург и Москва) отдала предпочтение партии Ленина. Без такого «мандата» вряд ли возможен был бы и разгон «учредилки». Крестьяне проголосовали за социалистов-революционеров. А партия кадетов – творцов Февраля – получила 4,5 процента. Не помогло красноречие, не помогла Антанта, не помог статус властителей дум.

Нынешние «хозяева дискурса» наловчились прятать голову в песок от уроков Октября. Раньше революцию поэтизировали, достаточно вспомнить Маяковского, а теперь старательно забывают – как кошмарный сон. В школе о 1917-м повествуют бегло: учителя не знают, как трактовать те события, чтобы не покуситься на основы. Но большевики ведь не только в боевых операциях преуспели, им накануне Октября удалось укрепить политические позиции в Советах. Удивительно, что в годы войны в Российской империи почти исчезает охранительная монархическая идеология, даже в армии. Сегодня принято с ностальгией вспоминать купцов и промышленников – их воспринимают как меценатов и коллекционеров. Но во многом именно по их вине политическая система не выдержала боевых испытаний. И это остроактуальный урок для современной России.

Евгений ТРОСТИН

Теги: Александр Кутепов

Красное древо революции

Сергей Кредов. Дзержинский. - М.: Молодая гвардия, 2013. – 360 с.: ил. (Малая серия "ЖЗЛ"). – 5000 экз.

В аннотации к книге говорится, что это «портрет на фоне эпохи». Наверное, надо согласиться с таким определением с той лишь, может быть, поправкой, что эпоха представлена, пожалуй, ярче, чем сам герой. Особенно если брать его личную жизнь. Впрочем, судя по всему, многое в ней не так легко поддаётся анализу и пониманию. Автор же стремится быть объективным, честным.

Думаю, читатель сделает для себя немало открытий. Переломное и страшное время начала ХХ века, послереволюционные годы раскрыты в книге во всём их трагизме и противоречивости.

Ужас красного и белого террора, разразившийся в ходе Гражданской войны, представлен Сергеем Кредовым в ярких, леденящих деталях.

Автор делает вывод: «Не существовало красного и белого террора как отдельных, изолированных явлений, которые можно сравнивать. Красный и белый террор в Гражданскую – это не два рядом растущих дерева, а одно, с переплетёнными стволами, ветвями и общими корнями[?]»

Рельефно, убедительно представляет Кредов ситуацию, предшествовавшую и сопровождавшую обе революции 1917 года и последующий период. Он показывает, что «спасители Отечества» в рядах правительства Керенского сплошь и рядом оказывались заурядными казнокрадами, которые в мутной воде времени никогда не забывали о себе.

ВЧК Дзержинский начинал создавать как орган розыска, пресечения и предупреждения преступлений. И «если бы передавали бы чекисты и впоследствии дела в судебные инстанции, – замечает автор книги, – насколько бы чище были бы у них руки…» Но всё происходило иначе – страшнее.

В январе 1918 года Дзержинский просит направить на работу в банковский подотдел ВЧК «5–10 тов. красногвардейцев, сознающих великую свою миссию революционеров, недоступных ни подкупу, ни развращающему влиянию золота». Кредов вопрошает: «Это служебное письмо или апостольское послание?» Законный вопрос. И документ даёт представление об умонастроении Дзержинского в тот момент.

Однако многое быстро стало меняться, автор раскрывает процесс и итог перерождения, произошедшего с Дзержинским, в сущности своей человеком цельным и даже чистым, хотя, разумеется, вовсе не столь «простым», как его прежде представляли. «ГПУ (сменило ВЧК в 1922 году. – В.С. ) пухнет, проникая в каждую клетку общества. Этот процесс шёл бы и без Дзержинского, ибо определялся причинами общего характера. Однако Феликс Эдмундович в нём участвует. Не заметно, чтобы он испытывал при этом дискомфорт». Дзержинский фактически принял правила кровавой борьбы без всяких правил. Раскрываются в книге и другие черты Дзержинского, о которых умалчивалось в советское время. Например, наличие в его сознании зароненной ещё в детстве нелюбви к русским, иногда проскальзывавшее митинговое позёрство…

Борясь с бандитизмом и преступностью, возглавляемый им орган занимался, даже если принять во внимание весь трагизм времени, уничтожением значимых прослоек русского общества. Хотя при этом в период работы и в ВЧК, и в ВСНХ Дзержинский привлекал на важные посты «людей из прошлого», специалистов-профессионалов.