Литературная Газета 6438 ( № 45 2013)

И ещё о художественном процессе в культурной столице: в «Голубой гостиной» Союза художников Петербурга открылись две выставки старейшин живописного цеха города. Это пейзажные акварели Софии Лосевой, напоминающие об эстетике Серебряного века, о космизме Павла Кузнецова и сферической перспективе Кузьмы Петрова-Водкина. Вторая выставка – это тоже пейзаж, но уже в технике масляной живописи – Николая Галахова, поэта сурового и величественного русского Севера. В его панорамных пейзажах есть отголоски и традиционного русского реализма, и северного модерна, есть гармония вдумчивого, несуетного отношения к жизни и восприятия натуры. Обе выставки продлятся до 17 ноября.

8 ноября открывается Осенняя выставка Союза художников, которая представляет всё лучшее за последнее время в профессиональном городском творчестве, в разных видах искусства, от графики и скульптуры до театральных эскизов и искусствоведческих трудов. Залы на Большой Морской, 38, можно будет посетить до 23 ноября.

Теги: Фестивали , выставки , концерты

"Искатель нехитрых чудес"

Виталий ДМИТРИЕВ

Родился в Ленинграде в 1950 году. Окончил факультет журналистики ЛГУ. Посещал ЛИТО Нонны Слепаковой и Александра Кушнера. После публикации в "Континенте" - долгий период «писания в стол». С 2000 года член Союза писателей Санкт-Петербурга. Лауреат премии А. Ахматовой.

Живёт в Санкт-Петербурге.

* * *

Кусты вдоль Финского залива,

камней и сучьев ералаш,

заброшенный, неприхотливый,

полуразрушенный пейзаж.

Здесь для какой-то новой дамбы,

вбивая сваи в скучный грунт,

грохочет копровая баба

с разрывом в несколько секунд.

Который год идёт работа –

подвозят щебень и гранит.

По воскресеньям и субботам,

когда вся техника молчит,

здесь тихо. Набегают волны

на кромку серого песка,

и проникаешься невольно

запретной грустью. Так легка

прогулка медленная эта

до «Прибалтийской» и назад

к Смоленке, к водам здешней Леты,

где фонари вдоль парапета

в тумане розовом горят.

А рядом, выше по теченью,

среди надгробий и крестов,

дыша покоем и забвеньем

своих пологих берегов,

вода лишь небо отражает

да кладбища дремучий свод,

а нашей жизни знать не знает –

всё забывает, забывает[?]

И, кажется, что вспять течёт.

* * *

Анхель де Куатье… Харуки Мураками…

Простите. Не слыхал. Я развожу руками.

Акунина и то прочёл до середины,

как список кораблей в поэме столь старинной,

что автора, увы, забыли даже греки.

Не помните и вы об этом человеке.

Он по миру бродил, слагал свои поэмы.

Я многое забыл. Запомнил только тему –

Украдена жена. Всё связано с любовью.

Там под конец волна подходит к изголовью.

Грохочет…

Впрочем, нет,

я путаю, похоже.

То был другой поэт.

Его забыли тоже.

* * *

Сколько помню себя –

только ветер да мрак ледяной,

только холод кромешный.

Да где ж это было со мной?

В Воркуте? Или нет –

в нефтяной факелящей Ухте,

где сам воздух горел,

прожигая дыру в пустоте,

всё сжигая дотла,

кроме мёрзлых казарменных стен,

не давая тепла, ничего не давая взамен.

Сколько помню себя –

то похмелье, то взлёт, то запой.

Очарованный бомж,

пожиратель помады губной,

раздвигатель коленок,

искатель нехитрых чудес,

проходящий по жизни с гитарою наперевес.

Столько раз разведенец,

что стыдно менять паспорта,

но читающий музыку даже с пустого листа,

повторяющий всуе

бессмертные строки навзрыд

в полутёмном подъезде,

где не был однажды убит.

Сколько помню себя –

только цепь бесконечных утрат.

Саша, Боря, Олег…

Кто продолжит трагический ряд?

Обольщаться не стоит.

Продолжить сумеет любой.

Ты ведь знаешь, что список

кончается только тобой.

Ничего. Отшутись.

Перечти «Мушкетёров» Дюма.

Это жизнь. Просто жизнь.

И она от тебя без ума.

Посмотри, как любуются солнце,

и ветер, и снег.

Вот идёт вдоль канала

счастливый смешной человек,

улыбается встречным,

рифмует дома на ходу

так легко и беспечно.

В каком это было году?

И в какой это жизни? Не знаю.

И знать не хочу.

Я любовью к Отчизне за это ещё заплачу.

* * *

Вот и закончилось всё без меня

и до обидного просто.

Только на время не стоит пенять,

выбрав судьбу не по росту.

Выплеснуть всё, что копилось внутри,

нынче уже не геройство.

Если боишься – не говори.

Если сказал – не бойся.

Сколько же можно напрасно служить

этой дурацкой системе?

Я не желаю ни правды, ни лжи,

ибо над нами над всеми

самое время взлететь топору –

слишком уж верили слову,

ибо не кончится всё по добру,

в этой стране, по здорову.

Мы этой жизни не знали цены, –

вот нам она и зачтётся.

Только для новой гражданской войны

граждан уже не найдётся.

Господи, дай нам от крови уйти,

ведь из огня да в полымя

слишком накатаны наши пути,

хоть и неисповедимы.

Все мы дошли до последней черты, –

всё, что могли, развалили.

Сколько же рабства и клеветы

в нашей крови растворили,

если душа начинает вскипать,

как от кессонной болезни,

если уже бесполезно молчать,

да и кричать – бесполезно.

* * *