Литературная Газета 6440 ( № 47 2013)

Хотя отец и не очень любил разговоров на эту тему, не раз он мне говорил о «чёрных» писателях и о «светлых». Мне эту проблему тогда было не так-то легко решить. Нас ведь ещё в школе лишили возможности знакомиться со многими трудами русских философов. Отец говорил, что он от одних только «…ских» (Данилевский, Киреевский, Ключевский, Флоренский) столько набрался! Здесь богатство русской мысли, здесь – Россия. И действительно, какие люди! Какие мыслители, боже мой! Лишили нас этого всего, а с ними нам всё яснее было бы. И жизнь в России сейчас, уверен, была бы совсем другой – и более устроенной, более богатой и справедливой и, может быть, даже прекрасной.

– А вообще любил Михаил Александрович пофилософствовать? Кого из философов прошлого цитировал?

– Философствовать он обычно не любил, любил конкретные разговоры на конкретные темы. Абстрактное философствование его мало интересовало. Цитировал настоящих, «суровых» философов, типа Цицерона, Сократа, которых можно назвать просто – мудрецы. Эти люди знали жизнь, а не просто теоретизировали на философские темы.

– Известно, что Шолохов любил стихи Дон-Аминадо (А.П. Шполянский). Как он познакомился с ними? Когда? Читал ли наизусть?

– Когда познакомился с ними, не знаю, но то, что читал наизусть, это да, правда, редко. По-моему, в 1935 году он был за границей и оттуда привёз эту книжку, мы ею зачитывались. Примерно в середине этой книги несколько страниц были аккуратно вырезаны. Темы стихов, казалось бы, не великие, но стихи чем-то нравились. Вроде автор и серьёзно писал, но так легко и хорошо их подавал, и часто с юмором… Не знаю, я его тоже очень люблю. Сейчас у меня два или три его сборничка есть.

– Когда Михаил Александрович почувствовал, что со здоровьем становится всё хуже и хуже, о какой части своего архива, своих рукописей он позаботился прежде всего?

– Да ни о чём не позаботился. Жёг – да, много чего. А о какой части своего архива заботился…

Я даже затрудняюсь сказать, был ли у него архив как таковой после войны. Были у него в ящиках стола в большом кабинете разрозненные страницы, подборки страниц по десять-двенадцать, рукописные чаще всего. А сказать, что у него был архив, что он собирал, складывал что-то – этого не было. Удивительно равнодушно он относился к своим рукописям! Мать вспоминала, что поначалу он всего этого даже стеснялся. Когда она собирала, он даже говорил ей: «Да что ты делаешь! Потом кто-нибудь из ребят узнает, скажет: «Во Шолохов, смотри, как ценит сам себя! Собирает архив!» А когда начали обвинять его во всех смертных грехах, он с матерью согласился. Она сначала переписывала всё от руки, потом перепечатывала, собирала, прятала. И тут уж он не возражал, даже помогал. Жалко, что всё это во время войны пропало. И как пропало! Тоже ведь загадка.

Был сбит большой хороший ящик. Надеялся, что вывезут вместе с архивом НКВД. В ящике была рукопись второй книги «Поднятой целины», рукописи рассказов, части «Тихого Дона», переписка творческая, письма, в том числе письма Сталина. Уезжая в эвакуацию, два ящика – один с домашними вещами, а другой с архивом – закопали в сарае. Когда в июле 1942-го немцев погнали от Ростова, мы приехали в Вёшки, «на разведку» – можно ли уже возвращаться домой. А через несколько дней начались бомбёжки. К дому подъехала грузовая машина с начальником НКВД и работником райкома, сказали, что везут архивы в безопасное место, и предложили отцу отвезти и его архив. Он отдал им этот ящик, не спросив даже расписки – кто взял, куда повезут…

Говорили, что в машину попала бомба. Допускаю. Листы разлетелись, и солдаты пускали их на курево. Вполне возможно. А библиотеку больше растянули здесь, в Вёшках. Некоторые книги потом находили по хуторам.

Маршрут движения машины можно было восстановить до деталей, потому что оставалось много ещё живых людей, которые знали это досконально. Но никого это тогда не интересовало. Да и не до того было. Всё пропало, а жаль.

– Рассказывал Михаил Александрович когда-либо о самых напряжённых моментах его жизни: о встречах со Сталиным, о заседании комиссии Политбюро по авторству «Тихого Дона», о трудном кружном пути вместе с бывшим чекистом Погореловым в Москву и других?