Литературная Газета 6449 ( № 6 2014)

Когда отхлынули государственные дела, Державин написал несколько пьес, опер, множество од. И среди них – несколько шедевров. «Евгению. Жизнь Званская», «Признание», предсмертная «Река времён...»... Психология творчества – тёмные воды. Но, кажется, мы знаем ответ на вопрос: случился бы новый творческий взлёт Державина, если бы до этого он не трудился столь ревностно на административном поприще? Если бы не страдал, не ходил под судом, не падал обессиленный после бессонных недель... Вот так и прорастает неоранжерейная поэзия.

Теги: Гаврила Державин

Музы никогда не молчат

В последнее двадцатилетие пропаганда сделала всё, чтобы предвоенное время в СССР выглядело бы мрачным историческим пятном, наполненным безвинной кровью, страхом и репрессиями. Из эпохи яростно, всеми доступными медийными способами выскребали всё позитивное, весь её героический романтизм. Но единственное, с чем не справились горе-пропагандисты, - с текстами советских поэтов. Текстами лёгкими, словно паруса, звенящими новизной и счастьем, выросшими из веры в будущее. Одной из ключевых фигур той поры стал Михаил Кульчицкий, поэт, герой, воин, в творчестве которого отразилась поэтическая эстетика всего поколения.

Он родился в самый разгар Гражданской войны, в 1919 году, в Харькове. Погиб в январе 1943 года, когда победа в Сталинградской битве была близка и наши войска наступали от Сталинграда к Харькову. Его жизнь уложилась между войнами. Первые стихи были опубликованы в 1935-м, а одно из самых знаменитых стихотворений "Мечтатель, фантазёр, лентяй-завистник!" – незадолго до гибели. Семь лет поэтического пути[?] Обычно этого времени хватает лишь на творческое становление, а Кульчицкий успел сделать столько, что прочно вошёл в историю русской литературы.

Убеждён, Кульчицкий воспринимал поэзию как призвание. Гонорары, корпоративные блага, признание едва ли всерьёз его интересовали. И хотя тогда для молодого литератора открыты были многие социальные двери, его поколение не считало это сколько-нибудь важным. Лишь бы вой­ти в резонанс с жизнью, позволяющий парить над ней, вдыхать впечатления, выдыхать строки. А на хлеб и так достаточно способов заработать. Кульчицкий, к примеру, был плотником, чертёжником, во время учёбы в Литинституте преподавал в школе. Кстати, Лит­институт той поры – рай для таких, как Кульчицкий. Там царил дух невероятной свободы, братства и героического энтузиазма. И вряд ли кто-то из профессоров догадывался, что их подопечным совсем скоро придётся проявить героизм настоящий, на полях сражений, подтверждая всё прежде написанное. В 1939-м Кульчицкий создал такие строки:

Наши будни не возьмёт пыльца.

Наши будни – это только днёвка,

Чтоб в бою похолодеть сердцам,

Чтоб в бою нагрелися винтовки.

Чтоб десант повис орлом степей,

Чтоб героем стал  товарищ каждый,

Чтобы мир стал больше и синей,

Чтоб была на песни  больше жажда.

Поэт чувствовал будущее тоньше, чем остальные.

Среди его однокурсников Павел Коган, Борис Слуцкий, Давид Самойлов, Сергей Наровчатов, Николай Глазков. Созвездие имён! И Кульчицкий среди них – ярчайшая звезда. Их жизнь той поры полна оптимизма, задора, юмора, хорошего вкуса, самоиронии, и самое главное, пленительной лёгкости вопреки жизненным обстоятельствам, вопреки надвигающейся буре. И ни нотки ханжества, ни капли мещанства и пошлости. Эликсир их молодости и таланта уничтожает всё низкое.

Я вижу красивых  вихрастых парней,

Что чехвостят казённых писак.

Наверно, кормильцы  окопных вшей

Интендантов честили так.

И стихи, что могли б  прокламацией стать

И свистеть, как свинец из винта,

Превратятся  в пропыленный инвентарь

Орденов, что сукну не под стать.

Золотая русская сторона!

Коль снарядов окончится лязг,

Мы вобьём в эти жерла  свои ордена,

Если в штабах теперь  не до нас.

На военных фотографиях у Кульчицкого всегда спокойный вид. Вид человека, уверенного в своей правоте. В его глазах не отразился ужас войны, его внутренний свет оказался сильнее. Трудно сказать, что бы с ним было, живи он дольше. Но и по тому, что он оставил нам, видно, как тонко он работал со словами, их значениями, как дышал литературной новизной, как музыкально, без искусственности, вычурности и фальши выстраивал стихотворную фонетическую канву. Его самые знаменитые строки:

Не до ордена.

Была бы Родина

с ежедневными Бородино. –