Литературная Газета 6451 ( № 8 2014)

Россия накопила внушительный золотовалютный запас, но не имеет ресурса, без которого участвовать в мировой конкуренции невозможно. Речь о символическом капитале. Неизвестно, знаком ли Эрнст с работами французского социолога Пьера Бурдье, который ввёл в обиход данное понятие. Нет сведений, читал ли он труды Александра Панарина, рассматривающего категорию символического капитала применительно к России. Однако, основываясь либо на знаниях, либо руководствуясь здравым смыслом, а может, и интуицией, Константин Львович занялся решением важнейшей стратегической задачи – накоплением символического капитала России.

Лучшего повода, чем Олимпиада в Сочи, и придумать было нельзя. В эпоху постмодерна двигаться к серьёзным геополитическим целям без доброй славы, признаваемого авторитета, хорошей репутации так же сложно, как Виктору Януковичу нейтрализовать майдан, – ты неизбежно становишься объектом манипуляций, превращаешься в беспомощную жертву. А вот добиваться этой самой доброй славы и позитивной репутации следует с помощью хитрости и системной творческой работы.

Сегодня Россия оказалась мишенью разнообразных пропагандистских кампаний, является объектом информационной войны, а чтобы противостоять ей, недостаточно президенту Путину оказаться лицом года солидного иностранного издания. За несколько десятилетий западные СМИ потрудились, чтобы образ России устойчиво закрепился в сознании мировой аудитории как нечто агрессивное, угрожающее, не вызывающее доверия. Собственно, в рамках мировой конкуренции такой образ и навязывался. При этом каких-либо серьёзных усилий в контр­пропаганде наша страна не предпринимала. Проект Сочинской олимпиады стал первым шагом на этом пути, учитывая масштаб события и сопутствующую многомиллиардную зрительскую аудиторию. «Сочи-2014» оказался не только полезным инфраструктурным проектом, но и в первую очередь планетарной пиар-акцией. Никакое создание ориентированных на Запад СМИ, никакие дни, месяцы и года русской культуры не смогли бы внести вклад в символический капитал России, сопоставимый с Сочинской олимпиадой. В этом контексте стоит рассматривать и предстоящий чемпионат мира по футболу.

Не нужно жалеть денег. За десять лет на почившее в бозе РИА «Новости» потрачен миллиард долларов с нулевым конечным эффектом, даже, скорее, наоборот – это агентство принесло России репутационные потери. Сочинский проект одним махом заставил западную образованщину транслировать свои позитивные отклики не только через СМИ, но и посредством интернета, работая на Россию, приумножая её авторитет, переформатируя негативный образ на позитивный. В результате пропагандистская кампания против Сочи, предшествующая Олимпиаде, была полностью проиграна – жалкие попытки распространять фальшивые фото с унитазами, скорее, сыграли на руку сочинскому проекту – разогрели интерес. Взбаламутив воду, западная пропаганда вызвала волну восторженных свидетельств гостей Олимпиады.

Именно потому, что Константин Эрнст чётко понимал, на какую аудиторию работает, он и стал апеллировать к символам, узнаваемым западными образованцами. Другое дело, что сам Константин Львович не ломал себя через колено, выбирая Шагала, Кандинского, Малевича, Набокова, Бродского, Солженицына, Шнитке и Дягилевские сезоны.

Такой подход вообще Константину Львовичу свойственен. Он руководствуется прагматическими соображениями, предпочитает не «обогревать космос», желает быть понятым и услышанным аудиторией, на которую ориентируется. Эта стратегия в полной мере реализуется им на Первом канале. Он чётко знает, в какое время у телевизора сидят поклонницы Малахова, и предлагает адаптированный для конкретного сегмента телепродукт. А когда Эрнст создавал, к примеру, сериал «Школа», он тоже чётко, прагматично выбирал способ коммуникаций с подростковой аудиторией – отсюда и эстетические приёмы, и стиль драматургии. Эрнст делает всё, чтобы его заметили.

Когда Константина Львовича критикуют, что он в своём творчестве опускается до уровня зрителя, а не несёт его ввысь к новым горизонтам культуры и нравственности, эти претензии, с одной стороны, резонны, а с другой – кажутся наивными. Природа таланта Константина Эрнста такова, что требовать от него воспитательного эффекта, реализации высокой культурной миссии просто бессмысленно – человек заточен на другое. Эрнст идеально импортирует западное и экспортирует наше, это вообще его профессиональное кредо.

И, конечно, он очень убедителен в коммуникационных войнах, не мельчит, способен замахнуться на масштабные решения, азартен, а главное, знает моду (хороша она или плоха, значения не имеет). А ввязываться в борьбу за символический капитал страны с архаичными «представлениями о прекрасном» – пустое дело. Эпоха постмодерна развивается по своим законам – форма сейчас важнее содержания, не чувствовать её – значит выглядеть комично, а следовательно, проигрывать.