Литературная Газета 6459 ( № 16 2014)

После увидевшей свет в 2005 г. монографии "Власть и вера" Андрей Логинов сосредоточился на исследовании российской цивилизации как исторического, культурного и геополитического феномена, вобравшего в себя на протяжении долгих веков все мировые религии и множество конфессий. В новой книге он предпринял попытку обобщить сделанные выводы об уникальной цивилизационной природе исторического российского социума.

Выбрав евразийский вектор в качестве компаса для поисков российской цивилизационной идентичности, Логинов не настаивает на его исключительности и не склонен умалять роль и значение иных подходов к решению этой важнейшей общественной и политической задачи. Но, по его мнению, именно близость евразийства к «русской идее», выражающейся в признании и готовности воспринять и отразить в себе всю «радужно-многообразную сеть неповторяемо-индивидуальных национальных культур земного шара», позволяет надеяться, что евразийский вектор станет одним из слагаемых ответов на непростые вопросы, встающие перед новой Россией.

Российскому евразийству без малого сто лет. Оно взошло, питаясь интеллектуальными соками, бродившими долгие годы в различных проявлениях отечественной общественной мысли – от поучения митрополита Илариона Киевского и Слова российскому воинству Игнатия Римского-Корсакова до философии Константина Леонтьева и Владимира Соловьёва. Но как цельная концепция, мировоззренческая система, почти вероучение оно сформировалось стараниями русских умов, увы, вне России и уже после того как их родина оказалась вздыбленной могучими ветрами истории, унёсшими их самих в чужие земли.

Гигантский разлом бытия человечества в первые десятилетия XX в., в эпицентре которого оказалось наше Отечество, выплеснул за его пределы сливки российской мыслящей элиты. И перед ошеломлёнными, теряющими опору под ногами молодыми талантливыми эмигрантами со всей неизбежностью встала непростая задача: как воспринять и объяснить то, что произошло с их родной страной, тогда как остальной цивилизованный мир, казалось, благополучно преодолел кризис, вызванный неисчислимыми бедствиями мировой войны и революций.

Евразийцы, которых революция и Гражданская война безжалостно отрезали от родной земли, напротив, искали ответ в алгоритмах сближения и слияния цивилизаций, продуктом которых они и представляли себе тысячелетнюю Русь-Россию. В этих алгоритмах, столь чуждых европоцентристской заносчивости западной цивилизации, молодые эмигранты усматривали надёжное средство выбраться из того ухаба, в который угодила мировая история. Они были искренне убеждены, что вторжение из Европы в Россию либеральных и социалистических идей, равно и попытки проведения социальных и экономических преобразований, инородных евразийской сущности и ментальности, и есть то губительное зло, которое ввергло Отчизну в пучину трагических страданий.

Не отрицая огромный вклад европейских народов в культурное, хозяйственное, техническое и социальное развитие человечества, евразийцы, однако, считали, что европейская цивилизация слишком нездорова, чтобы продолжать вести за собой остальной мир.

В свете учения евразийцев, среди которых блистали имена Н.С. Трубецкого, П.Н. Савицкого, Г.В. Флоровского, Л.П. Карсавина, Г.В. Вернадского, многие увидели возможность познать смысл далёких и недавних событий на родине. Рассматривая Россию как некую цивилизационную целостность, эти мыслители выявили его историческую основу, на которой развивались различные культуры, не просто сосуществовавшие на протяжении столетий на общем географическом пространстве, но совместно создавшие исторический феномен России-Евразии, принципиально отличный и от Востока, и от Запада.

Лев Гумилёв                        Николай Трубецкой