Литературная Газета 6459 ( № 16 2014)

Мои прегрешения, Боже,

Душа моя сбилась с пути,

Она заблудилась, похоже.

Она уж не помнит себя –

Так жизнью земною забылась,

Живёт, никого не любя,

И в плоть мою в страхе забилась!

Забыла, какою была,

Когда только жить начинала,

Когда-то на свете жила

И даже об этом не знала!..

* * *

Пахнет лес листвою прелой,

Вновь опавшею листвой,

Летней пылью дождевой!

Свежескошенной травой,

И травой заиндевелой...

Гулкой тучей грозовой!

ПЛАТОК

Как диковинный яркий цветок,

Распустился по ветру платок!

Прядь волос, золотой завиток –

И лицо просияло девичье,

Я поймал его – вот он в руках,

Чистым полем и небом пропах, –

Это тёплое гнёздышко птичье!

* * *

Поздней осенью в доме темно,

В лёгкой дымке тумана – окно,

И смеркается, словно светает,

Там, в лесу, где листва облетает.

И летящие листья поврозь

Обнажают пространство насквозь,

3а которым пустые деревья,

А за ними – дорога, деревня.

И у крайней я вижу избы –

Вьётся первый дымок из трубы...

Теги: Современная поэзия

Эпидемия в палате № 6

Алла Боссарт. Холера: Роман, повести. - М.: Центрполиграф, 2014. – 319 с. – 2500 экз.

Смотрю я иной раз на количество издаваемых нынче книг, и – тоска берёт. Это же сколько леса сгубили! Особенно жаль, если зазря. Графоману-то, ему что: издал книжку и ходит довольный, а дерева уже не вернуть. А ведь и грубая кора его, и нежное шелестение листвы гораздо более живые и настоящие, чем тонны зачем-то написанной и изданной чепухи.

Как вот, например, "Холера" Аллы Боссарт. Милая такая книжечка, на обложке унитаз в виде ракеты (можно предположить, какое топливо там используется) устремляется в небо. Открываем, читаем: « Допустим, у интеллигентного мужчины тридцати девяти лет, с высшим образованием, холостого жизнелюба – страшнейший понос». Ну, думаю, ладно, с кем не бывает, понос так понос. Читаю дальше, надеясь, что, когда диарейный процесс у главного героя закончится, то начнётся наконец какое-то повествование. Вы не поверите: дальше ничего не начинается – практически весь роман про это. Герой попадает в инфекционное отделение, потом у него якобы обнаруживают холерный вибрион и больницу закрывают на карантин. При этом запрещают пользоваться туалетом. И дальше автор с упоением описывает, как продукты жизнедеятельности больных транспортируются из больницы: «[?] В палаты поставили двойные контейнеры на колёсиках, типа мусорных, кубов на двести, и ящики с хлоркой. В контейнеры неуравновешенные желудочно мужики сваливали из суден продукты своей жизнедеятельности и засыпали хлоркой. Два раза в неделю, во вторник и пятницу, приезжал просто-напросто золотарь, дежурным больным выдавали специальные робы, те выносили параши с чёрного хода во двор, и золотарь <…> откачивал всё это хозяйство в цистерну. Предполагалось, что дерьмо впоследствии уничтожается с помощью негашёной извести, а робы стерилизуются ».

Весьма, весьма познавательно. И главное, очень уж достоверно, – вещь, похоже, автобиографическая. Что интересно, все основные персонажи этой мистерии поноса почему-то евреи – может, подобное недержание – национальная особенность… А редкие русские – непременно пьяницы. Хотя если разобраться – пьянство в данном контексте всё-таки лучше диареи, благороднее, что ли. Потому как происходит оно чаще всего от душевной драмы и не столь физиологично, как у героев инфекционки. Кстати, между приступами они ещё умудряются вести интеллектуальные беседы – об устройстве мира, о том, как плохо живётся в России, даже о Льве Толстом. В общем, интеллигенты – они и есть интеллигенты.