Литературная Газета 6462 ( № 19 2014)

В поэзии иногда случаются чудеса. Голос погибшего поэта услышали. Нашлись служители литературы, которые восстановили судьбу Николая Майорова по выцветшим строкам в документах. В первую очередь – верный Владимир Жуков. Он собрал всё, что уцелело, добавил воспоминания о друге – и получилась книга «Мы», которая в 1962-м вышла в «Молодой гвардии». А потом «страницы жизни Николая Майорова» попытался восстановить ивановский писатель Виталий Сердюк. Майоров вернулся – стихами, а ещё – образом героической судьбы.

В Иванове на тихой Советской улице сохранилась трёх­этажная кирпичная школа, в которой учился Майоров. Там он искал себя в литературном кружке: ивановские школьники при свечах читали стихи, спорили... В 1930-е годы, когда книги были редкостью, такие кружки значили много и руководили ими лучшие учителя – такие как Вера Михайловна Медведева. Когда она вела уроки – Николай не сомневался: ничего нет важнее литературы. «Мои рассказы о русских писателях он слушал заворожённо», – вспоминала Вера Михайловна. Учительница сохранила тетради со школьными стихами Майорова, в 1960-е их опубликовали. И прочитали. И полюбили.

Стихи Майорова живут в хрестоматиях, в антологиях фронтовой поэзии, которые выходят регулярно. Он верил в земное бессмертие: мёртвые слышат, «когда о них живые говорят». А вот отдельные сборники Майорова не издавались довольно давно. Если бы чемодан нашёлся...

P.S. Когда верстался этот выпуск, мы получили письмо от читателя из Иванова с недавно найденными неопубликованными стихами Николая Майорова. В ближайшем номере «ЛГ» мы вернёмся к творчеству поэта.

Теги: фронтовая поэзия , Николай Майоров

Сильнее пошлости людской

М. Заболотнова. Тургенев и Полина Виардо. Сто лет любви и одиночества. - М.: Рипол-Классик, 2014. – 256 с. – 7000 экз.

Всегда трудно рассказывать о биографиях великих людей, и писателей в частности, подросткам: и картёжники-то они, и донжуаны, и пьяницы et cetera.

Но ведь без этого "сора" не было бы «стихов». Да и прозы.

Одним из таких «трудных» сюжетов является любовь И.С. Тургенева и П. Виардо.

Как объяснить десятиклассникам, что Тургенев жил не просто с замужней женщиной, а с её семьёй – мужем, детьми, как принято говорить в таких случаях, «на краю чужого гнезда»?

И вот передо мной книга М. Заболотновой «Тургенев и Полина Виардо. Сто лет любви и одиночества». В ней каждая нечётная глава написала от лица Тургенева, а каждая чётная – от лица его возлюбленной. Прочерчиваются две параллельные прямые, которые, вопреки школьной геометрии, то и дело пересекаются, чтобы в конце концов навсегда совпасть.

Тургенев был разочарован, когда впервые увидел певицу в итальянской опере: он рисовал в своём воображении сказочную красавицу, а встретил «девушку с по-мужски грубыми чертами, глазами навыкате, тяжёлой фигурой, слишком крупными руками, к тому же сутулую[?]»

Но стоило ей открыть рот, как зал замер. А Тургенев вышел в этот вечер из оперы с одной-единственной мыслью: чем была его жизнь прежде, чем будет его жизнь дальше – без неё, без Полины?..

Последующие долгие сорок лет у него будут ссоры с матерью (из-за «этой цыганки»), связь с крепостной Феоктистой, увлечение музыкантшей Ольгой Александровной Тургеневой и почти женитьба на юной Марии Савиновой, у Полины – семья, дети, страстный роман с Шарлем Гуно, ребёнок от него, попытка самоубийства… Но друг без друга Тургенев и Виардо уже не будут.

Их любовь-страсть с годами превратится в любовь-нежность, а в конце жизни станет почти мистической связью, когда они чувствовали настроение друг друга, и казалось, будто между ними «протянулась какая-то золотистая» нить, неразрывно связывающая их».

И ведь у них была не только любовь – была жизнь, в которой Полина растила внебрачную дочь Тургенева Пелагею, слушала его рассказы: «Хорь? Что такое хорь? Это какой зверь? А калина – кажется, растение?»

Записывала за больным раком возлюбленным: «Это было в мае 1838 года. Я находился с множеством других пассажиров на пароходе «Николай I», делавшем рейсы между Петербургом и Любеком…»

А потом заказывала заупокойную в Буживале, устраивала прощание с писателем его французских друзей и почитателей – Ренана, Эмиля Золя, Альфонса Доде...

Гроб с телом Тургенева сопровождала в Петербург дочь Полины Виардо Клоди. На одном венке она прочла надпись: «Любовь сильнее смерти».

Девушка подумала, что ему бы это понравилось. И маме тоже.

«Мама» как-то раз пожаловалась русскому художнику, жившему во Франции, что их с Тургеневым упрекают в «пошлых отношениях».

Позже ей передали его слова: «Жизнь Тургенева и Виардо не есть жизнь обыкновенных людей. Полина Виардо была, по-моему, с Иваном Сергеевичем истинная пара по умственным достоинствам… Вопреки всех толков и пересуд скажу, что он был счастлив по-своему».

Добавлю, что их любовь оказалась сильнее не только смерти, но и пошлости. Бессмертной пошлости людской.