Литературная Газета 6463 ( № 20 2014)

«...Дело в следующем, мною были написаны стихи, которые я и послал на рассмотр в редакцию журнала «Смена». От каковой получил только ответ на это – что поместить нельзя в журнале, а какие недостатки в стихе мне не указали, мне это очень важно, так как в дальнейшей работе, я бы с ними уже не встретился. Второе что меня интересует, или вернее сказать терзает – это выбор темы, что вас и прошу – дать несколько хороших тем. Ниже я привожу текст написанного мною стихотворения, на который я не получил требующегося мне ответа. Жду от вас пожеланий и помощи мне в этой трудной науке».

Не прошло и семи лет, как автор этой малограмотной открытки, мальчишка из рабочей ивановской семьи, стал любимым поэтом студенческих аудиторий Москвы. Эти «корявые» строчки Коля Майоров послал в Государственное издательство «Художественная литература» в 13 лет. О своём возрасте он, конечно, не сообщил. И потому литконсультант не сделал скидки в ответном письме: « На примере стихотворения «На рассвете» можно проследить, как поверхностны и незначительны ваши наблюдения. Ваши стихи – мёртвый пейзаж. Его трудно представить – он не нов, он не живёт в стихах. Вы просто-напросто подбирали слова, не заботясь о том, какую картину они рисуют. «Зашумел кустарник жёсткий, зашуршал овёс, незабудки голубые, лес проснулся» – всё это перепутано одно с другим (не удаётся установить, где что находится). Кроме этого, слишком примитивными эпитетами наделяете вы незабудки, кустарники и т.д. То, что паровоз чёрный, – все мы отлично знаем. И когда Асеев пишет: «Паровоз идёт по рельсам чёрным погорельцем», – он даёт новые краски, действующие, помогающие нашему восприятию движущегося паровоза. Бедность словаря, затасканный эпитет – ваша беда. Чем вызван ваш плач в конце стихотворения? Какой такой «юный голос» слышится в нём? Надуманно, нежизненно всё это ».

В данном случае ответ издательства интереснее мальчишеского стихотворения про железную дорогу. Примечательно, что слабые начинающие поэты могли получить в то время (1933 г.) не формальную отписку, а какой-никакой разбор. Дальнейшая биография Майорова показывает, что это приносило свои плоды. Обратим только внимание на недоумение критика по поводу «плача в конце стихотворения» – не была ли взята уже тогда Майоровым характерная и судьбоносная лирическая нота?

Николай Майоров погиб в одном из своих первых боёв – 8 февраля 1942 года, в Гжатском (Гагаринском) районе Смоленской области. Только недавно удалось установить место его захоронения (см. Ивановскую обл. газету «Рабочий край» от 2.10.2010). Над братской могилой в селе Карманово стоит вылитый из бетона боец – в развевающейся плащ-палатке с горном у губ. Согласитесь, нетипичный мемориал – словно иллюстрация к майоровскому стихотворению (хотя скульптор точно не мог знать, кто лежит под его памятником).

Биографы поэта (Б. Куликов, В. Сердюк) писали, что целый чемодан с рукописями пропал в годы войны. Было известно, что перед отправкой на фронт Майоров занёс их одному из друзей. Вероятно, многое из этого чемодана (но по известному контексту творчества – далеко не всё) сейчас удалось обнаружить в Государственном архиве литературы и искусств (РГАЛИ, ф. 1346, оп. 4, ед. хр. 101). Три тетрадки со школьными стихами ивановца туда передала в 1960 году сестра Михаила Кульчицкого – товарища Майорова по семинару П. Антокольского в Литинституте. Молодые поэты были одногодками, схожи их биографии – только у Кульчицкого первая книжка вышла при жизни, остались его фронтовые стихи, и провоевал он на год дольше Майорова.