Литературная Газета 6466 ( № 23 2014)

Потом всем известно, что произошло со страной. Капитализм с экранов устремился в нашу жизнь. Назрела, как и во всяком обществе, испытавшем изменения революционного порядка, смена элит. Однако элита – не мебель в квартире. Её не снесёшь на помойку и быстро не заменишь на новую. Элиты – это прежде всего людские сообщества. А вот что произошло после 91-го года с людьми, почему они согласились на то, что их Родину завели туда, куда не доходят лучи цивилизационного света?

Вспоминаю свой разговор с бывшим очень крупным прокурорским начальником. Он с тоской сказал мне: «Понимаете, ужас состоит в том, что сейчас люди, от которых зависит принятие решений, берут деньги не только за то, чтобы рассудить несправедливо, а даже за то, чтобы рассудить правильно. Это ставит под сомнение государство, как таковое, если коррупционные механизмы единственные эффективные».

Ключевым здесь становится то, что находятся не только те, которые берут (это как раз не странно – слаб человек), а то, что в выявляется множество тех, кто даёт. Именно этот закреплённый порядок становится главным регулятором хозяйственной, общественной, а порой и культурной жизни страны. Он формирует систему приоритетов, выносит наверх тех или иных деятелей, перекрывает кислород другим, а значит, формирует элиты. А уж эти элиты потом определяют основные тренды государственной и общественной жизни.

Пришла пора признать, что после развала СССР выяснилось, что наш, отечественный человек в массе своей далеко не такой, каким его представляла русская литература. Я имею в виду то, что, выбирая между духовным и материальным, он вовсе не обязательно остановит свой выбор на первом. В 90-е годы стала формироваться элита, которая уверенно повела страну по пути уничтожения, прикрываясь борьбой с советским прошлым, следованием европейским ценностям, приверженности идеалам демократии. И дело здесь вовсе не в пресловутых «молодых реформаторах» в правительстве. Они были пешками в этой игре. Тяжёлые фигуры до поры до времени не проявляли себя, готовя плацдарм к наступлению.

Откуда вообще взялись эти фигуры? Они делились на несколько групп, вполне успешно находивших между собой общий язык.

Первую составили бывшие партийные и комсомольские чиновники среднего и низшего звена. Ни для кого не секрет, что в последние годы советской власти система выдвижения партийных кадров сделала существенный крен в сторону карьеристов и дилетантов. (Во многом тому виной затеянное секретарём ЦК партии Е. Лигачёвым омоложение руководителей руководящих органов партии и на местах, и в центральном аппарате.)

Эти люди намного лучше разбирались в интригах и играх, чем в реальных отраслях хозяйства и в общественной жизни. А уж коммунистическое самопожертвование ради идеалов для них становилось чаще всего поводом для корпоративно-тайных насмешек.

Когда власть выпала из рук высших партийных боссов, они быстрее всех сориентировались, как её подобрать и использовать в своих личных, а не в государственных целях. Они органично поместились в новые чиновничьи кресла, часто в тех же самых кабинетах только с другими табличками, без мук совести на тех же стенах заменили портрет Горбачёва на портрет Ельцина, и, подкорректировав риторику, положили начало тому, что в новейшей истории России получит название чиновничьего беспредела.

Вторую группу представляли кооператоры горбачёвского периода, своеобразные неонэпманы.

Они тогда уже на собственной шкуре очень крепко усвоили, что рынок, или то, что они считали рынком, живёт по одному непреложному закону: купить надо подешевле, а продать подороже.

Они вполне успешно воплощали это в жизнь и при позднем социализме, но обстановка требовала определённой осторожности, а уж когда «проклятый СССР» с его ограничениями перестал существовать, для них наступило раздолье. Они совместно с организованной преступностью, которая сначала наезжала на них, обрекая данью, а потом срослась с ними и уже не могла без них существовать, установили правила, по которым лояльность всех и вся измерялась только в денежном эквиваленте. Не будь жадным, зарабатывай и давай другим. И всё будет хорошо. Они, как кроты, прорыли норы почти во все сферы жизнедеятельности – от торговли до книгоиздательской деятельности, от образования и медицины до спортивных федераций и киноиндустрии.

Их никогда не интересовала суть дела, около которого они кормились, важны были только дивиденды. Ну и, само собой, декларированная преданность ценностям демократии.

Третья группа сформировалась из уже упоминаемой мной организованной преступности. Они первыми почувствовали, что коль государство обрушилось, с ними некому стало бороться. Отныне они обрели безнаказанность и, подсуетившись, стали легитимизировать себя, наряжаться в одежды респектабельных бизнесменов, налаживать и укреплять связи с первой и второй группами. А те иногда в них очень нуждались, особенно когда возникали недоразумения с теми, кто проявлял излишнюю принципиальность и строптивость.