Литературная Газета 6471 ( № 28 2014)

Брэдбери настолько символичная фигура для советского (да, именно советского) читателя, что при знакомстве с его биографией самое большое удивление вызывает её обыкновенность. Этот человек, с детства грезивший картинами будущего, в быту был крепко привязан к настоящему. "Бог дал нам разум, чтобы мы исследовали то, что уже есть, а не для того, чтобы мы гадали и боялись, что нас ждёт в будущем", – пишет Брэдбери. И, однако, он боялся. Самым романтическим – и одновременно прагматическим – оформлением будущего для него была вечность. С самого детства впечатлительный мальчик боялся смерти (в их семье она была частой гостьей) и мечтал её победить. А как это сделать? Главным инструментом в борьбе за вечность стали сначала комиксы, а потом – пишущая машинка.

«За неделю я начинал и заканчивал один-два рассказа, а за окном, на солнышке, гонялись забияки, хохотали, толкались и воображали, будто это весело; знали бы они, что мне в их смехе слышится смерть, в стуках же пишущей машинки – подобие бессмертия...» Прошло много лет, прежде чем из этих рассказов стало получаться нечто большее, чем бульварное чтиво. Но Рей был упорен, а его жена, чудесная Мегги Брэдбери, готова была всемерно ему помогать на пути в бессмертие.

И он прошёл этот путь длиной в без малого девяносто два года и под конец жизни был уже совершенно уверен, что путь удался. История жизни Рея Брэдбери – это поучительная история писателя-труженика, счастливого человека и большого американского патриота. Называя Америку «маяком, освещающим путь миру», он был искренен: эта вера помогала ему жить и работать. Говоря об Америке «мы вовсе не пытаемся доминировать в мире, просто Организация Объединённых Наций ничего не делает», – он был искренен, потому что, когда создаёшь множество некомфортных миров, нужно иметь хотя бы один уютный.

«Вот теперь меня называют живым классиком. Не могу сказать, что мне это сильно нравится, но звучит лучше, нежели «мёртвый классик», – шутил Брэдбери и был прав. Он стал классиком при жизни, и фактически ещё при жизни была написана его биография. Она составилась из воспоминаний, из множества интервью, всегда содержательных, проникнутых мягким юмором патриарха. Рей Брэдбери умер – да здравствует Брэдбери, ведь его идеи, с виду такие простые, ещё долго не позабудутся, как лёгкие и чётко очерченные метафоры. И много ли мы узнаем о нём после смерти того, что не знали при жизни? Того, что он сам не рассказал нам?

Во всяком случае, сейчас прошло ещё совсем немного времени, и он словно бы ещё сидит в кресле в своём доме в Калифорнии, а мы слышим его голос: «[?]я-то буду здесь всегда. Этот ящик с моими фильмами и полки с моими книгами, беседы с людьми убеждают, что сотня-другая лет у меня есть в запасе. Может, не вечность, но уже неплохо, не так ли?» Да, совсем неплохо.

Татьяна САМОЙЛЫЧЕВА

Теги: Геннадий Прашкевич , Брэдбери

Пятикнижие № 28

ПРОЗА

Елена Леонтьева, Мария Илизарова. Про психов. - М.: АСТ, 2014. – 414 с. – 3000 экз.

Этот роман с непритязательным названием написали два практикующих психолога, взяв за основу собственный опыт работы в московской психиатрической больнице. Такие "медицинские" книги в последнее время появляются всё чаще, и они обычно завоёвывают популярность. В представленной книге радуют готовность и умение её авторов не зацикливаться на бытовой, описательной стороне «жизни психов» – в противовес простенькому названию проблемы, поднимаемые здесь, глубоки и объёмны. «Момент, когда ты осознаёшь, что реально сошёл с ума, сложно сравнить с каким-нибудь другим важным моментом в жизни. Мир навсегда утрачивает предсказуемость и однозначность. Все чувства утрачивают определённость. Становится непонятно, как ты на самом деле относишься к людям и как они относятся к тебе. Страшный момент. Это невозможно забыть. И невозможно вылечить». Но психологи, в отличие от всех прочих, обязаны пытаться. И если у них и не получается вылечить – у пациента иногда получается выздороветь. До определённой степени.

ПОЭЗИЯ

Игорь Федорин. Земля пробудила, земля нашептала: избранные стихи. – Елец: ЕГУ им. И.А. Бунина, 2014. – 316 с. – 100 экз.

Когда мы говорим – провинциальный поэт, то сразу же появляется некая снисходительная интонация. И читаем мы книгу со столичной прохладцей. А это неправильно. Потому что в книгах провинциальных поэтов, чаще всего написанных в традиционной манере, хоть и не найти филологических и каких-либо других изысков, зато в них теплится нечто живое, доброе и настоящее.

Набухли рукоятки вёсел,

Мозолей на руках не счесть.

Вода усталая, как осень,

Зато у ветра сила есть...

Вот так просто и проникновенно чувствует Игорь Федорин.