Литературная Газета 6471 ( № 28 2014)

Ему назначено судьбой

Вести с врагами вечный бой:

То на ледовом токовище,

То на Росспорта пепелище.

Андрею КОНЧАЛОВСКОМУ

Страны российской патриоты

Вы совершили тяжкий труд:

Пётр прорубил окно в Европу,

Андрей – окошко в Голливуд.

Игорь ПАТОКА

Зурабу ЦЕРЕТЕЛИ

Повсюду стройка, хаос, шум и гам.

Грохочет где-то. Рушится рельеф.

То не дома возводят, то не БАМ,

то Церетели лепит барельеф.

Марат ШАХМАНОВ

Юрию ПОЛЯКОВУ

Знают даже полные придурки,

Сроду не читавшие газет, –

Он такой же бренд «Литературки»,

Как и Величайший наш Поэт.

Игорь АЛЕКСЕЕВ

Теги: эпиграмма , какрикатура

Подружки

Танька Дурнопахова была красавицей. Ноги, что называется, от ушей. Грудь точёная, как у скульптуры колхозницы Мухиной. Блондинка с густой копной блестящих волос, помытых шампунем. Руки - словно вылепленные античным скульптором. Лоно – как у Вирсавии работы Карла Брюллова. Улыбка – как у Джоконды работы Леонардо да Винчи и Дэна Брауна. Устоять перед такой красой просто невозможно или надо быть полным евнухом со стажем.

А у Таньки Дурнопаховой к тому же была подружка, страшненькая, как Квазимодо. Нос картошкой, здоровенный такой, как у слона. Висит так неаккуратно набок. Это она с башенного крана носом свалилась в металлургическом цехе. Бухая была после аванса.

Ножищи у неё толстенные, как у того же гиппопотама, и волосатые, как у гамадрила. И звали её смешно – Люба. А какая она Люба, если с такими ножищами? Все смеялись над таким именем. Ручищи у неё огромные... Боялись её мужики. Чурались и обходили стороной. А Танька специально её с собой водила, чтобы та своим устрашающим видом оттеняла её красоту.

Но Любка хоть и страшная – но не тупая. Она эту закономерность всё-таки своим умишком вычислила. Это же очень просто: если у тебя подруга страшная – значит, ты будешь пользоваться успехом. Это всё равно, как если после коньяка "Мартель" выпить бормотухи! Такая вот разительная разница. И тогда Любаша завела себе подругу ещё страшнее, чем она сама. А с Танькой Дурнопаховой рассталась, чтобы не быть на её фоне чучелом.

Любаша завела себе махонькую прыщавую подружку. Ноги коротенькие, как у таксы. Глазки словно дырочки, как у хорька. И звали её тоже смешно – Галя. Люба эту рябую подружку стала всюду с собой водить. И мужики стали на неё заглядываться. На Любу. Стали предлагать ей как-нибудь вечерком посидеть за бокалом мартини. И наладилась у Любаши жизнь-то! Пошли кавалеры чередой. Расцвела она, как роза. Появились лихорадочный блеск в очах, какое-то очарование, чёрт возьми!

Тогда её подруга-карлица Галя тоже начала кое-что просекать. Поняла она, что для того, чтобы пользоваться успехом у сильного пола (да и у не очень сильного тоже), надо завести себе подругу страшнее самой себя.

Ну, ей пришлось сильно постараться, голову поломать. С Любой-то она, естественно, рассталась. Что ж она – дура, что ли, – красоту оттенять! И завела себе новую подружку Акулину. Та была вообще полное чмо. Ни рук, ни ног у неё не было. Одним словом, не на что взглянуть. Одна голова, и та лысая. Ничего не росло на этой голове. Даже зубов не было. Галка-то её в авоське носила. Та сидит в авоське: глазками морг-морг-морг. Ну и на фоне Акулины Галка-то наша выглядела хоть куда. Хоть туда. Стали на неё мужики заглядываться.

– А что это у вас в авоське? – любопытствовали они, чтобы лишь бы приклепаться.

– Подружка моя, – отвечает Галка с хохотом.

Что тут начиналось! Все хохотали до упаду. А потом, как водится в таких случаях, предлагали скоротать вечерок-другой, третий где-нибудь за бокалом «Чинзано». Потом съездить куда-нибудь в Акапулько на недельку-другую. Так у Галки началась новая жизнь, полная безумных ночей любви, полных страсти и разлук новых встреч. Полная ссор и примирений, полная водки и вина. Расцвела Галька! Глаза подёрнулись сладкой истомой, голос понежнел, превратился из баса в лирический баритон. Вскоре она вышла замуж и понесла.

А что стало с Акулиной? Она тоже дурой не была. Тоже поняла фишку. Она завела себе мопса. Ну, такой страшный – просто ужас. И что вы думаете? Стала пользоваться успехом у мужчин. Ну, конечно, может быть, они и не Джорджи Клуни, но ведь и она не Гвинет Пэлтроу. Далеко не Гвинет. Мопса тоже смешно звали – Шарик. У него всё нормально было с собаками. Их в его жизни было даже больше, чем позволяла его природная сила. И все были не против соединить с ним судьбы на часок-другой. Потому что у собак не красота главное, а ум!

Теги: ироническая проза

Собаке – собачья жизнь

Вот и ещё когорта четвероногих литературных героев набилась читателям в друзья. Это доберманы, гончие, борзые, мопсы, таксы и помойно-разыскные двортерьеры. Прибежали они из нового сборника юмористических рассказов Ланы Мациевской "Хвост судьбы" (М.: Аквилегия-М, 2014).