Литературная Газета 6471 ( № 28 2014)

Затем были (не считая печальной сказки «Белый пароход», хотя и там проступает тенгрианское начало в образе Рогатой матери-оленихи) «Пегий пёс, бегущий краем моря», романы планетарного звучания «Буранный полустанок» и «Плаха». И даже относительная неудача писателя – роман «Тавро Кассандры», пусть это творческая неудача, но неудача гениального творца. Мастера.

Чингиз Айтматов не раз возвращался к образу Абуталипа Куттыбаева, даже когда прошло свыше двадцати лет после издания романа «Буранный полустанок». И в своей вставной повести «Белое облако Чингисхана», и в «Препоручение Богу...».

И это после того, что уже годами устоялось в читательских умах, буквально обжигая души образами романа. Словно искал дальнейшего соответствия прошлого и настоящего, реального и божественного, соизмеряя однажды уже воплощённый замысел романа с теми переменами не только общества, но и каждой личности в отдельности, когда мы действительно «препоручаем» Богу свои помыслы, страдания и надежды.

Многие и многие из писателей, поэтов, литературоведов-критиков, журналистов и просто читателей не раз встречались и имели счастье беседы с Чингизом Айтматовым. О нём много писали, известны научно-исследовательские работы по его многогранному творчеству, литературоведческие статьи по рассказам, повестям и романам, вышедшим в разных странах и на разных континентах. Его диалоги и интервью полны созидательных мыслей и суждений, они актуальны были и при жизни писателя, они актуальны и сейчас, в наше противоречивое, поистине судьбоносное время, в Бишкеке, Оше, Джалал-Абаде, на Иссык-Куле и далее по миру – до Японии, где живёт главный герой моей повести «Тамга Тас» Мияно Ясуси. Я говорю не о себе – просто моей повести не было бы без уроков Айтматова.

О таких людях, каким являлся Мастер, говорят, что достаточно прикоснуться к нему, чтобы почувствовать его святость. Диалоги с Расулом Гамзатовым, с Куртом Воннегутом, Хейнцем Плавиусом, Николаем Анастасьевым, Федерико Майором, Дайсаку Икэда...

Беседы с Г. Гачевым, Г. Атряном, О. Сулейменовым, М. Шахановым, Г. Шалахметовым...

Статьи и отдельные издания книг о Мастере Е. Озмителя, Н. Потапова, К. Асаналиева, Р. Рахманалиева, выдающегося философа Георгия Гачева, который, подписывая мне свою книгу «Чингиз Айтматов и мировая культура», зачеркнул союз «и», вместо него написав «в свете», ибо у него в рукописи значилось «Чингиз Айтматов в свете мировой культуры». Казалось бы, что одни и те же слова, но, к сожалению, нет того самого света, без которого немыслимы ни авторская позиция, ни литературные персонажи Ч. Айтматова, да к тому же союз «и» здесь выступает не в роли объединительного начала, а сугубо в противостоятельном аспекте, что в определённой степени несёт в себе и уничижительный оттенок по отношению к герою книги – поистине одним из столпов мировой культуры ХХ века.

У меня было всего несколько встреч с Мастером в реальной жизни – в Бишкеке, Алма-Ате, Москве, Париже. И постоянные встречи с ним и с его литературными героями при чтении его произведений глазами и по памяти, ибо всегда есть «кастальский ключ» понимания, как писал Рей Брэдбери: «Когда спросят нас, что мы делаем, мы ответим: мы вспоминаем. Да, мы память человечества, поэтому мы в конце концов непременно победим!»

Последняя моя встреча с Мастером относится к ноябрю 2007 года. Мы повстречались на юбилее поэта и драматурга Нурлана Оразалина. Буквально неделю назад «Литературная газета» опубликовала цикл моих стихов «Тамга Иссык-Куля». Мастер сказал, что читал этот номер «Литературки», находясь в салоне самолёта. Больше других стихов ему пришлись по душе мои «Манасчи».

– Чон болосын, баскалар кичи! – одобрительно произнёс он строку из этого стихотворения, что в переводе с киргизского означает: «Будь великим, остальные малы...» – Чон, чон...

А через полгода его не стало. SMS-сообщение из Москвы, словно бы горестный вздох небес, пробудило среди глубокой июньской ночи – умер Айтматов.

Я разбудил Мурата Ауэзова, который приехал по делам из Алма-Аты и отдыхал в соседней комнате моей астанинской квартиры.

Мы до утра просидели на кухне, встречая предутренние сумерки, а затем и раннее утро.

Первое осиротелое утро без Мастера.

Вспоминали образы и персонажи его литературных произведений.

От пегого пса, бегущего краем моря, до иноходца Гульсары.

От девочки Алтынай до Найман-Ана.

От ранних журавлей до плача перелётной птицы.

От волчицы Акбары до Рогатой матери-оленихи и верблюда Каранара.

От учителя Дюйшена до Абуталипа.

От мальчика Эрмека до старика Момуна, табунщика Танабая, дорожного обходчика Едигея Буранного.

От белого парохода своего детства до манкурта Жоломана...

Вспоминали себя.

Теги: Чингиз Айтматов , Бахытжан Канапьянов

Калачи без тараканов

Грешен, не люблю я реформаторов, ох, не люблю. Иногда всякие изменения бывают полезны. Но просто реформаторский зуд ради зуда, когда вместе с водой выплёскивают ребёнка, не люблю. Почему - объясню на примере изменений судьбы хлеба.