Литературная Газета 6472 ( № 29 2014)

В этом, вероятно, оправдание самого факта существования программы «Вслух», которая популяризирует визуально то, что в бумажном виде воспринято быть не может. Однако переведение письменной формы поэтического вновь в риторическую, устную, не улучшает общей картины, а лишь обнажает изъяны современного поэтического искусства.

Всё, что читают вслух эти поэты, – выглядит ненатуральным и неубедительным. Не верится, что люди так говорят и чувствуют, да и вообще хоть что-то из звучащего имеет отношение к действительности. Перед нами не обширный мир, а узкое «Я» каждого из выступающих. Смотришь – и понимаешь, что вся поэзия нынешняя сводится к накручиванию и нагромождению книжной лексики, к конструированию натужных и небывалых, экзотичных образов и сочетаний, к причудливым словесным буеракам. И всё это при отсутствии простых и ясных идей и чувств, искренней интонации.

Говорят, что у нас много поэтов. Но это не так. Поэтов, судя по программе, у нас мало. Много лауреатов, много читателей и любителей поэтического флёра, отчего-то вообразивших себя поэтами только потому, что им где-то дали грамоту или статуэтку с поэтическим кубком, потому что им удалось выпустить книжку с собственным именем на обложке. Нынешнее время позволило этим любителям поэтических текстов стать в ряды стихотворцев. Тем интереснее наблюдать за тем, как разоблачают себя из программы в программу носители громких званий и регалий. Перед зрителем проходит ряд рифмующих или не рифмующих (это теперь необязательно) замов и завов, директоров, журналистов, критиков. При этом ни одного естественного, оригинального, заводного, сметающего всё на своём пути мощным голосом, яркой рифмой, искренней интонацией поэта. Много страдающих душой и ни одного яркого безумца, много сорванцов и ни одного талантливого хулигана, завернувшего вдруг на огонёк из кабака и сыгравшего ноктюрн на флейте водосточных труб. Оранжерея стенающей интеллигенции.

Любить это? Увлекаться этим? Увольте.

Но этот вывод и делает передачу полезной. Обрисовывая идеальный образ поэзии, она вскрывает её реальное несовершенство. Поэтам дали возможность говорить, «дабы дурь каждого была видна всем». Но хотелось бы увидеть и светлую сторону. Чтобы мы поверили, чтобы мы потянулись к томику стихов. А без этого передача так и остаётся чем-то бессознательно обнажающим невзрачность и серость пейзажа современной российской поэзии.

Теги: телевидение , литература

Глядя из Крыма

Фото: РИА "Новости"

Кафе санатория "Крым", что привольно расположился у подножия Медведь-горы. Соседка по столу:

- Знаете, несколько лет я останавливалась в частном секторе, и вот сегодня, по старой памяти, пошла навестить свою хозяйку. А её нет, хотя вроде и договорились по телефону. Смотрю, бежит, запыхалась: «Ой, извините, ходила хлопотать по поводу паспорта, ну, чтобы быстрее дали». «А чего торопиться?» – спрашиваю. Понимаете, старушке-то лет за восемьдесят. И она что отвечает: «Вам, москвичам, этого не понять. Хочу умереть с российским паспортом».

За три недели в Крыму я слышал множество подобных историй. На полуострове ещё царит эйфория, связанная с «возвращением в родную гавань». Люди вспоминают, как во время референдума стояли в очередях к участкам, как возили к блокпостам продукты и одежду. А выяснив, что я – журналист, заводят долгий разговор о нынешней ситуации. Им кажется, что я знаю нечто, чего не знают они, осведомлён больше их, ну, вот и прощупывают осторожненько: как там , не подуют ли другие ветры, не отступятся ли. Откуда такая тревога? «А вы телевизор смотрите? То Крым-Крым, а теперь – молчок».

Ну как объяснить нормальному человеку, что федеральные каналы наши показывают тот или иной город, местность только тогда, когда там или военное столкновение происходит, или нечто криминальное случается, или самое высокое начальство приезжает? Как объяснить, что они не хотят, да и не умеют интересно рассказывать о будничной, созидательной жизни? Что уже много лет сводки новостей подменены сводками происшествий?

Между тем Крыму сейчас просто необходима мощная информационная поддержка. Необходимо, чтобы о событиях в Симферополе и Алуште рассказывало не только местное вещание, но и федеральное. К зрителю, не имеющему «тарелку», здесь приходят каналы «Россия 1», «Россия 24», Первый и пятый каналы. Похоже, ни один из них не удосужился обустроить на полуострове полноценный корреспондентский пункт (журналист – оператор – водитель плюс камера – монтажка – автомобиль). А ведь только так можно планомерно, ежедневно показывать становление нового российского региона, помогать этому становлению.

Едем вдоль побережья. Девятнадцатилетняя Аня, будущий врач, на пейзажи не обращает внимания, она здесь родилась и выросла, так что ко всем красотам привыкла. Её папа озабоченно поглядывает на часы – успеть бы приехать пораньше, поводить нас по Генуэзской крепости. Анна возится с мобильником, фыркает, оборачивается ко мне: