Литературная Газета 6474 ( № 31 2014)

Искрилась на солнце мартовская капель. Срывалась с крыш. Звенела и пела. Но журналисту Степницкому слышались в её пении тревожные нотки. Он чувствовал: надвигалось что-то такое, что должно круто изменить его жизнь. Или даже – оборвать её. Возможностей такого исхода было немало. Тому же разозлённому его расследованием богачу Ивантееву с его разбухшей от денег и банковских карточек борсеткой (она после встречи в ресторане, лежавшая на столе, как затаившийся зверь, часто мерещилась Владу) нанять опытного стрелка ничего не стоит. Дело по нынешним временам обычное.

Да что Ивантеев[?] Тут без его вмешательства легко можно отбыть к праотцам, угодив, например, под сползающую с крыши ледяную глыбу... Вот только что одна такая, звонко лопнув, грохнулась на тротуар, рассыпавшись на острые осколки у самых ног Степницкого. Если бы он здесь не замедлил шаг, услышав мелодию своего мобильника, лежал бы сейчас на тротуаре с проломленным черепом.

Звонила Елена. Спрашивала, не знает ли он, что идёт в ближайшую субботу в «Современнике» – давно никуда не ходили. Бомбовый треск упавшей глыбы на секунду заглушил её голос, и она спросила, не начались ли «там, у вас, на Сретенке» , военные действия. Не стал пугать её Влад драматическими подробностями, сказал лишь, что это таджики-дворники так шумно сдирают скребками тротуарную наледь. Подумал: «А ведь её звонок, кажется, спас мне жизнь».

И тут же обожгла мысль о Насте: а с ней что? Почему не звонит? Третью неделю её мобильник не подавал признаков жизни. Решила прекратить отношения? Но разве нельзя остаться друзьями? Он звонил ей и по городскому на съёмную квартиру, где она жила со своей муромской землячкой, но и этот телефон молчал. Наконец там сняли трубку. Низкий голос с хрипотцой, не понять – то ли мужской, то ли женский, объяснил: девушки съехали. Куда? Не сказали. Одна замуж выскочила за какого-то вдовца, другая в актрисы подалась. Этой вроде бы в общежитии койку дали.

– А вы-то кто им будете? – поинтересовался голос.

– Просто друг.

– Ну, раз просто, значит – никто, – сердито прозвучало в трубке, и тут же в ней запикали короткие гудки.

Он узнал телефон общежития. Позвонил на вахту, назвал фамилию. Да, такая значится, но не живёт. Уехала. Куда? И надолго ли?

– Вы что, думаете, они нам докладывают?.. Может, на съёмки, может, в турпоездку с каким-нибудь пожилым спонсором, – тут в трубке раздался весёлый смешок. – Так что опоздали, молодой человек!

В разговоре со Стасом Климко, снявшим Настю в своих прошлогодних «Призраках...», осторожно пытался выяснить, не вовлёк ли он её в очередные съёмки. Нет, не вовлёк. Но как-то был в училище на студенческом спектакле по Чехову, там была занята Настя. Её монолог «Я Чайка» прошёл на аплодисменты.

– Очень органична… Вписалась в характер… А почему тебя не пригласила?

– Видимо, не дозвонилась.

Влад пытался убедить себя: всё кончено, сюжет завершён. Это он год назад рекомендовал Стасу включить её в съёмочную группу «Призраков...». А теперь он Насте не нужен. У неё своя, отдельная от него, жизнь, а то, что с ними прошлым летом случилось, вскоре станет только воспоминанием. С годами тускнеющим. В конце концов его вытеснят другие события. У талантливой Насти её киношно-театральная карьера наверняка будет похожа на праздничный фейерверк – в его свете Степницкий сольётся с аплодирующей толпой. Он почти убедил себя в этом, а ещё в том, что и ему, Владу Степницкому, уже не очень-то нужна эта беспокойная девчонка, лукавая врунья, случайно к нему прикипевшая.

Ведь если бы ей (или ему) достался билет на другое место, и они не оказались бы рядом, локоть к локтю, и автобус «Москва–Муром» не попал бы в грозу, испугавшую Настю (заставив её рассказать горестную историю своей недолгой работы официанткой в одном московском кафе) , и не застрял бы в пробке у перекрёстка, где случилась авария, и не пришлось бы им под дождём пешком топать до автобусной остановки, а потом ехать в ближайшую деревню и ночевать в доме Настиных родителей, на террасе, под неумолчный лепет тополиной листвы, сквозь которую проблёскивали июльские звёзды, – ничего бы не было!.. Ни коротких свиданий, ни удачной съёмки в фильме Стаса Климко, ни театрального училища, ни ощущения, что он, Влад, творит чью-то судьбу. И они оба даже не знали бы о существовании друг друга...

Так уговаривал он себя. Но тревога не отпускала: где она? Почему молчит?

Скрежетали по наледям скребки таджиков-дворников. На мраморных ступенях офиса, где работали сердобольные защитницы бездомных животных, толпились ленивые всклокоченные псы в ожидании привычной в это время горячей пиццы из соседнего Макдоналдса. Голубело небо над старыми крышами, и золотилась над ними маковка церкви.