Литературная Газета 6480 ( № 38 2014)

Этот госпиталь (во всяком случае, неврологическое отделение), как мне представляется теперь, – не больница, а богадельня. И очень хорошая богадельня. Вкусно кормят, много воздуха, слегка подлечат. Только одно замечание. Холодно и неуютно в этом месте призрения стариков. Лежат они по своим палатам, в которых всего один маленький столик. В просторных коридорах – пустых и темноватых – ни одного кресла, стула, какого-нибудь столика, за которым можно посидеть, поиграть в шахматы, почитать и просто поговорить. Эта безжизненность как будто напоминает: упрятанные в палаты старики коротают здесь последние дни...

И вот это надо исправить, пробудить на лицах улыбки, желание общаться. Мне эти молчаливые, неулыбчивые фигуры, встреченные в коридорах, представились запечатанными сосудами, которые наполнены потрясающе интересными историями. И если суметь их откупорить, вам предстанет XX век – лучше, чем в любой исторической книжке.

Теги: общество , семья

Один из тысячи

У меня есть друг, тоже пенсионер и живёт недалеко. Мы долго дружили семьями, а потом он остался один: повзрослевшие дети, как и положено, разлетелись, а вот жена, что не положено, ушла из дома. Он объяснял этот поступок её неожиданной религиозностью, тягой к святым местам, но, возможно, были и другие причины.

Однажды зимним вечером я решил вытащить Николая Петровича на улицу, подышать, как говорили раньше, свежим воздухом. Захожу к нему и вижу: сидит он за столом и едва виден из-за горы раскрытых почтовых конвертов.

- Что это? – спрашиваю.

– Беда! – говорит. – Узнаю доброжелателя – в морду дам[?]

Кто-то из друзей или соседей, узнав о судьбе Николая Петровича, дал объявление: ищу, мол, подругу жизни.

– Они всё идут и идут, эти письма, – негодовал Николай Петрович. – Я уже некоторым объяснил, что произошло недоразумение, но я физически не могу ответить всем. Сожгу эти письма или выброшу.

– Отдай-ка ты их мне, – шутя попросил я. – Вдруг тоже останусь один, вот и воспользуюсь.

И "гора" перекочевала на мой стол. Я погрузился в чтение. Конечно, я нарушил тайну переписки, но я не собираюсь разглашать имён авторов. Приведу только по несколько строк – таких разных и таких однозвучных. Большинство авторов – вдовы. Пишут о себе, а кажется, что обо всех:

«В прошлой жизни у меня было всё: комсомольская молодость с танцами, стихами, походами и кавалерами. Потом – вуз, неплохая работа, семья. Мы ездили на курорты, читали книги, посещали театры, отмечали дни рождения… Ничего этого больше нет – лишь скудная пенсия и одиночество. А с потерей работы каждый день стал постылым воскресеньем».

Вот другая судьба:

«Живу в большой семье, а чувствую себя одинокой. Мы на всё смотрим по-разному, поэтому часто не разговариваем – иначе ссора. И сколько бы я ни работала на кухне, сколько бы ни нянчилась с внуком – всё не так. Мне нужен друг, человек моих взглядов и интересов».

Коротенькое, но запоминающееся письмо из «страны берёзового ситца» – из Рязанской области: «Мир был вечным и счастливым, а теперь хоть кричи «Ау!» и даже «Караул!» – никто не откликнется… В деревне мало дружбы и любви, да и людей почти не осталось».

Чтобы не быть одной, многие женщины ещё работают: «40 лет на хлопчатобумажном комбинате в Орехово-Зуеве»; «отдала школе 37 лет в Тюменской области»; «по гороскопу я Лошадь, ещё тяну «повозку», но лучше бы – вдвоём»; «41 год проработала в текстильной промышленности и до сих пор не могу остановиться, всё кручусь, как станок. Надеюсь встретить родственную душу».

Во многих письмах звучит знакомый мотив о недостойном поведении мужской половины:

«Хочется иметь рядом друга, который бы меня уважал. А с моим, пропившим мозг и душу, и поговорить было не о чем». «Мой бывший муж встретил другую женщину. Одиночество, как свет на один глаз». «Думаю, что любви уже не будет. Но уважение, доверие, взаимопонимание необходимы».

Но ещё больше горечи, смешанной с ностальгией, пришло из «ближнего зарубежья»:

«Жизнь в разных государствах, конечно, не способствует настоящему сближению, но всё же я втайне надеюсь свить гнездо… С работой проблемы, а пожилые люди вообще не принимаются всерьёз. Такие вот дела теперь в прежде весёлой, яркой и вкусно пахнувшей Украине».

«Я жила в большом южном городе, преподавала в вузе. Но началась перестройка, и город превратился в горячую точку. С трудом осела в Кемерове. Потеряны друзья и коллеги, унесённые свирепым ветром в разные города и страны, заводить новых в нашем возрасте сложно».

Изложив невесёлые стороны своего положения, многие женщины не теряют шутливого и бодрого тона:

«Не расписной красавец, не спонсор, не водитель для моей ржавеющей «тачки» – нужен просто друг, добрый, сердечный, всё понимающий и прощающий маленькие слабости».

Некоторые, словно чувствуя ответственность за ранний уход мужчин из жизни, делятся опытом поддержания здоровья, шлют рекомендации, советы и даже рецепты приготовления полезных блюд или трав. Такие вот письма, такие судьбы, такие размышления.