Литературная Газета 6484 ( № 42 2014)

В отличие от Пруста в книгах Модиано – реминисценции того, что он не прожил. Это «не-прошлое» составляет для писателя ту глину, из которой он лепит своё собственное время. Его время имеет с реальным мало общего - оно видится сгустками тёмной материи, тенями в тумане, зыбкими, как сны слепого музыканта. И подобное ощущение «тёмной воды» всплывает уже со страниц самого первого романа П. Модиано «Площадь Звезды» (1968 г.). Напомню, что эта книга тогда получила сразу две престижные литературные премии – Роже Нимье (Prix Roger Nimier) и Фенеона (Prix F[?]n'eon).

Там, как и во всех дальнейших творениях Модиано, словно непрерывно накрапывает осенний дождь. Холодный дождь заливает тёмные парижские улицы, оплакивает ночные площади. В промозглом тумане проступает одинокая фигура с жёлтой звездой на лацкане куртки... Воздух пропитан сыростью, очертания предметов расплывчаты, прошлое смешивается с настоящим; время от времени просачиваются неотчётливые фразы, выпавшие бог весть откуда, сказанные бог весть кем, бог весть кому. Такова атмосфера в книгах Модиано. И эта атмосфера ближе не к Прусту, а к Сименону, с которым Модиано сближает некий «флёр» тоски и тревоги.

«Мой сюжет – время», – повторяет писатель. Тем самым он нам даёт как бы ключ к разгадке самого себя. Поворот ключа, дверь открылась с жалобным стоном. А за ней – ночь, Париж 1942-го, тонущий в потёмках оккупации... которой в реальной жизни автора не случилось.

Ведь Патрик Модиано рождён 30 июля 1945-го, в парижском пригороде Булонь-Бийанкур. Его отец, Альберто Модиано, непонятно какого роду-племени (возможно, салоникский еврей по происхождению), под оккупацией промышлял на чёрном рынке с фальшивыми документами в кармане. Он так и остаётся для Модиано комом в горле. Писатель не смог «переварить» главное своё наваждение – наличие в своей судьбе тёмного афериста без чести и совести, абсолютно равнодушного к сыну.

Ещё рана – смерть брата Руди в 1957 году в десятилетнем возрасте. Вплоть до 1982 года Патрик посвящал брату все свои романы. Но самой главной болью навсегда остаётся для Модиано фантом оккупации и постоянная опасность, что тучей нависла над человеком.

Эта горечь и стала для писателя тем горючим, которое неизменно движет его творчество.

Женой отца будущего нобелиста в 1942 г. стала Луиза Колпейн, фламандская комедийная актриса. Она была из другого теста и из другого круга, вращалась в артистической среде. В числе её друзей были знаменитые писатели Андре Мальро и Раймон Кено. В будущем, кстати, оба классика, Кено и Мальро, стали свидетелями на свадьбе у Патрика Модиано.

«Моя память старше меня», – любит повторять писатель. «Время оккупации у меня в крови, и меня не покидает ощущение, будто я родился от этого кошмара. Я постоянно возвращаюсь к нему, как возвращаются к родным местам, и не могу иначе».

Подобный поиск затонувшего бытия и составляет суть всех сорока книг Патрика Модиано. В них не «утраченное время», как у Пруста. Зато налицо «время дырявое» – со спущенными, вернее, с упущенными «дорожками», как на ветхом чулке, чьи петли писатель пытается подхватить крючком вопросительного знака .

«Я думаю, что подъезды домов хранят шаги тех, кто когда-то часто бывал здесь и потом исчез. Какие-то замирающие волны и сейчас дрожат в воздухе, они становятся всё слабее, но их можно уловить, если прислушаться», – пишет Модиано. Читаешь это – и будто листаешь чью-то записную книжку, полурассыпавшуюся от старости; в ней – телефонные номера 70-летней давности, которые начинались буквами, обозначавшими районные подстанции. У владельцев непонятно чьих номеров забытые всеми имена. Ты гадаешь, кто они, кем были, либо быть могли – и это рождает цепочку ассоциаций, ведущих к сюжету по извилистой тропке вымысла.

...Сегодня поклонники Модиано с нетерпением ждут его нобелевскую речь, назначенную на 10 декабря. При этом все задаются вопросом: станет ли он, произнося свою речь, как обычно, запинаться? Будет ли, как всегда, жестикулировать, помогая словам руками? И ещё фатидический вопрос: сошьют ли Патрику Модиано парадный костюм, который вместит его почти двухметровую фигуру?

Теги: Патрик Модиано

Из роты победителей

К своему столетию Алексей Иванович Недогонов подзабыт, но не отменён эпохой. Времечко-то нынче почти военное. А ведь Недогонов ( 1914 - 1948) – поэт ощутимой посмертной славы. В середине ХХ века – после гибели автора – его стихи пошли в отрывные календари, в антологии, в учебники и книги о Великой Отечественной. В последние годы из канона "обязательного чтения" Недогонов выпал, хотя некоторые строки, как встарь, витают над нами. Есть ощущение, что мужественный и насмешливый стих Недогонова ещё понадобится, и, быть может, нынешние фронтовики и солдаты будущих времён узнают в них себя.