Литературная Газета 6489 ( № 48 2014)

Название книги Карена Степаняна, доктора филологических наук, вице-президента российского общества Достоевского, говорит само за себя. Как известно, Фёдор Михайлович называл Сервантеса в числе величайших творцов мировой литературы. Неслучайно образы Дон Кихота и князя Мышкина имеют так много общего. В настоящей книге рассматриваются сходства и различия между Испанией XVI–XVII веков и Россией XIX века. Анализируется сложная духовная эволюция Сервантеса и Достоевского – гениев, переживших ужас ожидания смертной казни и – в последний момент – помилование, тюрьму, лишения. Прижизненную славу и непонимание соотечественников. Кроме того, в работе Степаняна впервые выделяется содержательная и жанровая близость романов «Братья Карамазовы» и «Странствия Персилеса и Сихизмунды». Настоящее издание будет интересно не только специалистам, но и всем любителям литературы.

ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Дина Арсеньева. Эрмитаж. С этажа на этаж. – М.: Издательство «Фома», 2014. – 24 с. – 15 000 экз.

Эрмитаж – один из круп­нейших музеев мира – по праву считается достоянием Петербурга. Познавательная книга «Эрмитаж. С этажа на этаж» просто и увлекательно рассказывает детям не только о том, как дворец превратился в музей, но и о том, что самого интересного дети смогут найти в Эрмитаже, когда придут туда, ведь такое количество ценных экспонатов может сбить с толку не только юного посетителя, но и более опытного экскурсанта. Особое внимание автор уделил Рыцарскому и Египетскому залам, а также волшебным часам «Павлин».

«Эрмитаж» Дины Арсеньевой, книга, приуроченная к 250-летию музея, которое он отметил в 2014 году, объяснит детям, зачем в Эрмитаже живут коты и какую службу они несут, расскажет, что такое «мочильная дорога», и проведёт краткую экскурсию по самым впечатляющим местам знаменитого музея.

Текст дополнен цветными реалистичными иллюстрациями Елены Поповской. Они наглядно демонстрируют, как Эрмитаж выглядел раньше и каким он стал сегодня.

Евростандартное «Цирюльник-шоу»

Фото: Фото предоставлено пресс-службой Мариинского театра

На новой сцене Мариинского театра, получившей название "Мариинский-2", состоялась премьера очередной постановки оперы Джоаккино Россини «Севильский цирюльник». В качестве режиссёра и художника-постановщика выступил француз Ален Маратра. За дирижёрским пультом стоял недавний выпускник Петербургской консерватории, ранее окончивший Владикавказское училище искусств, Заурбек Гукаев.

Конечно, публика ждала «упоительного Россини», знаменитые пушкинские строки о котором помнит со школьных лет. Но под знаменитую увертюру к «Цирюльнику», сверкающую и искрящуюся, два безымянных персонажа, подвешенных к колосникам в малярной люльке, малевали на голубом заднике облака и белых голубей. Контраст между музыкальным и визуальным рядом, конечно, интересный[?] Но дальше было ещё «интереснее». На огромной сцене Мариинки-2, рассчитанной на масштабные постановки с большим количеством участников, была… пустота. И в ней безадресно терялись утопленные в глубине белые строительные щиты с прорезанными в них проёмами дверей и наброшенной на всё это белой тканью.

Белая пустота со щитами служила и площадью в Севилье, и комнатой в доме доктора Бартоло (Евгений Ставинский из «Новой оперы»), и другими местами обитания и пребывания героев оперы Россини. А через дверные прорези взад-вперёд бегали весь спектакль исполнители ролей. Поближе к рампе периодически появлялся простецкий белый же стол, наподобие тех, какими забит магазин «Икеа». На том столе прыгали, ползали и лежали певцы, его же кололи реквизиторским мечом. И на него режиссёр от избытка фантазии и профессионализма уложил на живот поющую Розину (Ольга Пудова), заставив её ещё и дрыгать ногами, благо, она из положения лёжа быстро приняла удобное.

Оркестровую яму по периметру тоже частично накрыли настилами и обнесли металлическими ограждениями, которые обычно используют при вытекании на асфальт воды из прорвавшихся труб. По настилам вокруг ямы носились певцы, рискуя свалиться на зрителей первого ряда. Это, по замыслу режиссёра, называется приближением действия к публике. Но ещё б[?]льшим «приближением» стали гигантские - метра 3–4 высотой – «живые» куклы, изображавшие дам и господ – кто в пенсне, кто с «бабочкой», кто с ридикюлем и собачками под мышкой. Тут приближённость действия к публике достигла апогея: зрители включили свои айфоны и стали в массовом ажиотаже фотографировать кукол.