Литературная Газета 6489 ( № 47 2014)

Мне предстояло всего добиваться самой, и не сказать, что эта мысль меня радовала. Кто-то идёт по стопам родителей, но такой путь был не для меня: я лишь в самых общих чертах понимала мамину работу. Метрология и сертификация – что это? Для меня это было чуть больше, чем пустой звук. В свою очередь, и мама не вполне понимала, что я вообще умею и что полезного из этого может выйти. Время, в котором было больше выживания, чем жизни, корёжило всё: думать приходилось не о самореализации, а о том, как бы не остаться без куска хлеба. И, конечно, я давала себе слово тогда, что вот когда у меня будет дочь – я буду пристальнее присматриваться к её талантам, чем моя мама…

Мне и сейчас очень жаль это поколение. Поколение хороших людей, встроенных в определённую – и отнюдь не плохую – систему, поколение, подкошенное на взлёте, когда то, во что многие верили, стало стремительно утрачивать нужность. Где осталась их молодость? Что с нею сталось? Она осталась в другой стране – а впереди были годы борьбы за выживание и дети, которым предстояло учиться тому, чему родители редко могли их научить.

В короткие часы, остававшиеся от изнурительной работы и беготни по магазинам, в часы, не занятые телевизором, который традиционно был окном в мир, а стал чем-то незнакомым и диким, они старались укоренить в детских душах хоть что-то своё. Любовь к Высоцкому, например. Она у меня от мамы. В 1978 году мама была на его концерте. Меня ещё нет, меня не будет ещё несколько лет. Но я уже обречена полюбить Высоцкого. Уже куплена эта дивная пластинка. И другая – с инструментальной музыкой. Скоро будут прочитаны, полюблены Толстой и Голсуорси. Меня ещё нет, но уже есть мои будущие предпочтения. Молодость моей мамы. То, о чём я буду рассказывать своей дочери. И что-то она запомнит.

Теги: общество , мнение , самосознание

Слова улетают, написанное остаётся

Как-то один из наших сыновей, тогда шестиклассник, пришёл из школы и с порога начал жалеть родителей (т.е. нас): какие вы все были несчастные, вам приходилось ездить в пионерские лагеря, а там сплошная шагистика, песни-обязаловки, речовки и т.д. Честно говоря, дыхание перехватило от возмущения:

- Откуда ты всё это взял?

– Учительница рассказывала, и в учебнике написано.

Пришлось растолковать, что время в пионерлагерях было вполне счастливым, а речовки – тот же ваш рэп. Вспомнили "Зарницу", вечера у костра[?] Не уверены, что удалось переубедить сына, но искру сомнения, пожалуй, заронили. А сами при этом призадумались: как же донести до детей достоверную историю?

Шло время, у нашего сына родился уже свой сын, и тут мы поняли, что без помощи старшего поколения нам с этой задачей, пожалуй, не совладать. Обратились к матушке и тёще авторов этой статьи – Галине Григорьевне Сиротенко, прожившей непростую жизнь и интересно рассказывающей в семейном кругу о пережитом. Не без труда удалось уговорить её записывать свои рассказы.

В начале августа семья отмечала её юбилей. Мы решили оформить уже написанное ею (воспоминания ещё далеко не закончены) в виде небольшой книжки как сюрприз к празднику. Собрали сохранившиеся семейные фотографии. На одной из них, сделанной в 1914 году перед отправкой на фронт, – отец Галины Григорьевны, в военной форме с его матерью. Снимку ровно сто лет. К старым фотографиям добавили несколько современных. Сверстали, напечатали на принтере и сброшюровали. Получилась книжка в сорок страниц, вобравшая в себя первые 16 лет жизни мамы. Младенчество в сибирской деревне Толстомысово Красноярского края, отъезд её отца в 1931 году на прииск Незаметный (впоследствии г. Алдан) в связи с угрозой раскулачивания, переезд мамы с дочерьми (всего в семье их было пятеро) через год к мужу, скитания на прииске по чужим углам. Наконец счастье от срубленного небольшого дома, который в конце концов удалось поставить.

На обложку книжки мы поместили фрагмент фотографии 1938 г., когда Галя училась в третьем классе. Мы очень любим это фото, на нём живо проступает её неугомонный и оптимистичный характер.

Вот характерный отрывок из книжки: «По берегам речки Ортасалы были отвалы отработанной породы с мизерным содержанием золота… Старшие ребята 13–14 лет иногда где-то добывали лоток и мыли примитивным способом золото. Мы, младшие, «подвязывались» к ним, кто с чем мог. У меня была эмалированная тарелка. Мы набирали породу (смесь камней, глины, земли и песка) и промывали её в воде, помешивая палочкой... на дне тарелки оставался чёрный шлих (вроде песка). Всё это высушивалось, и потом магнитом (а у нас дома были намагниченные ножницы) мы убирали шлих, и оставались крошечные крупинки золотого песка. Складывали вместе «добычу» двух-трёх человек... и несли её в золотоскупку (тогда ещё скупали золотой песок и самородки у населения). Общая «добыча» весила может быть 0,2–0,3 грамма. Нам выдавали деньги: один или два рубля, и мы, довольные, покупали по мороженому или шли в кино...»