Литературная Газета 6491 ( № 50 2014)

Лилия Газизова - поэт, переводчик, культуртрегер. Родилась в Казани. Окончила Казанский медицинский институт и Литературный институт имени А.М. Горького. Училась в аспирантуре Института мировой литературы РАН. Автор нескольких сборников стихов. Публиковалась в журналах «Знамя», «Дружба народов», «Октябрь», «Арион», «Юность», «День и ночь», «Дети Ра», «Зинзивер», в «Литературной газете», в альманахах, антологиях. Стихи переводились на английский, немецкий, польский, румынский, турецкий, латышский, армянский языки. Лауреат нес­кольких литературных премий. Живёт и работает в Казани.

– В вашей литературной судьбе немалую роль сыграла Анастасия Цветаева, порекомендовавшая когда-то стихи никому не известной девушки в журнал «Юность». А как вы с ней познакомились?

– Анастасия Ивановна Цветаева сама нашла название для моей первой поэтической книги «Чёрный жемчуг» и сама же пожелала написать предисловие к ней. А познакомились мы в Доме творчества «Переделкино», куда я попала, будучи 19-летней студенткой мединститута. Я считалась перспективным, как тогда говорили, автором, и наш Союз писателей одарил меня путёвкой. В тот год там отдыхали-работали Сильвия Капутикян, Римма Казакова и другие корифеи советской литературы. Был даже 105-летний поэт-футурист Саша Красный. Анастасия Ивановна удивила меня своей деятельной добротой. В тот же вечер, когда мы познакомились, она пригласила меня к себе почитать стихи. В первые минуты я напряжённо помнила о том, что передо мной – сестра Марины Цветаевой, но масштаб личности самой Анастасии Цветаевой постепенно вытеснил эти мысли. Хотя о Марине Ивановне, конечно, мы говорили немало. Тогда же Анастасия Ивановна попросила у меня подборку для «Юности», куда передала их через Кирилла Ковальджи, и своей рукой написала о них лестный отзыв. Позже, когда я приезжала в Москву, не раз останавливалась у неё дома, поэтому успела близко узнать её. На всю жизнь я запомнила слова: «Нельзя говорить о человеке, что он плохой, лучше сказать, что он совершил плохой поступок». Уроки, которые я получила от неё, были нравственно-этического характера.

– Какие ещё знаковые встречи были в вашей жизни?

– Коротким, но запоминающимся было общение с Виктором Соснорой, который поразил меня своей инакостью. Есть поэты, которые не укладываются в формат жанра. Соснора – один из них.

Назову ещё имя – Андрей Новиков, московский поэт, редактор, культуртрегер и[?] впоследствии, так случилось, мой муж. Встреча с ним – главное событие последних лет. У нас был странный для многих, но удивительный брак на два города. Мы встречались в Москве и в Казани. Теперь мне кажется, что для двух творческих людей подобный союз оптимален. У нас не было общего хозяйства и общих детей. Зато были любовь и литература, о которой говорили бесконечно. Андрей расширил мой литературный кругозор, научил понимать и принимать стихи поэтов, которые не близки мне по определению. У него был безупречный литературный вкус. Он трагически погиб весной этого года. Посмертно в издательстве «Воймега» вышла его книга «Нерасчётливый наследник».

– Вы начинали с традиционных стихов, но в последние годы перешли на верлибры. Это был сознательный шаг? Или просто так сложилось?

– Это было почти сознательное решение – писать верлибры. Естественно, они и раньше у меня «случались», но семь лет назад произошло глобальное для моей жизни событие, изменившее меня и перевернувшее мой мир. Простите, умолчу, что именно тогда произошло. И неожиданно я стала себя чувствовать по-настоящему свободной именно в верлибрах. Не отсутствие размера и рифм раскрепостило меня. Думаю, в этой форме таятся огромные возможности, которые не использованы и на десятую часть. Верлибры никогда не станут столбовой дорогой русской поэзии – это очевидно. Но они вносят свою неповторимую «ноту» в общий хор поэтических голосов. Тот, кто ждёт от стихов музыки, не найдёт её в верлибрах. Но хороший верлибр, как и классическое русское стихотворение, может «ранить» в сердце, остаться в памяти.