Литературная Газета, 6504 (№ 14/2015)

Калининград - особое для России пространство. Это настолько очевидно, что есть опасность размыться пониманию, в чём именно его особость: каждый регион России может так или иначе обозначить свою специфику, но Калининграду это сделать совсем просто – стоит раскрыть карту. Обманчивая простота, ставшая общим местом.

На прошедшем недавно в Калининграде форуме Всемирного русского народного собора патриарх Кирилл показал знакомство со здешними реалиями, что для него, в прошлом митрополита Смоленского и Калининградского, неудивительно. "Есть соблазн строить идентификацию этой земли на основе германской культуры – прямо скажем, довольно величественной", – сказал патриарх. На этом обоснование проблемной части можно было закончить. Или углубить и конкретизировать. Но не произошло ни того, ни другого. Ораторы разговорились про то, что Россия рассматривает Калининградскую область как мост, «через который мы должны продвигать свои ценности в Европу», «противостоять европейскому содому», «дать прежде всего духовный ответ»[?] Про «русскую православную духовность», которая противостоит погрязшему в материализме Западу, было сказано больше всего слов. В пленарном заседании предполагалось выступление доктора исторических наук (и давнего автора «ЛГ») Владимира Шульгина, но его, который намеревался подтвердить опасения патриарха, до трибуны не допустили.

Значение православных ценностей для Калининграда звук не пустой, и мы об этом ещё упомянем. Но как на самом деле осуществляется стремление через этот город что-то такое «продвигать»? Как – и это гораздо важнее, чем «экспортный вариант» – оно осуществляется хотя бы в самой Калининградской области?

Семьсот и семьдесят

Когда патриарх говорит, что этой землёй 700 лет владели германцы, 70 – СССР и Россия, он в действительности указывает на соблазн и на противоречие, которое составляет болезненную специфику Калининградской области. Дело в том, что это единственное место в России, где памятники (большая их часть) отнюдь не являются наследием. Колоссальная разница! В Калининградской области нет наследников Канта и Гофмана. Здесь нет наследников готических храмов, рыцарских замков, всей этой внушительно-приземистой либо стрельчатой и грозной архитектуры. И это довольно обидно. Осознать, что взамен всех величественных руин тебе предлагается унаследовать лишь недавно построенные храмы, некоторое количество мемориалов, преимущественно – военных музеев, горстку памятников отечественным деятелям культуры и полководцам… обидно. Семьсот лет – и семьдесят. Ничего не попишешь.

Советская власть, впопыхах уничтожая, стирая германскую идентичность этой земли, вела себя зачастую грубо, но не глупо. Да, название «Тильзит» овеяно романтикой истории, а название «Советск» ничем таким не овеяно: советского периода нашей истории нередко принято стесняться. Да, название «Кёнигсберг» звучит внушительнее и больше пристало этому месту воинской славы, чем вполне случайное «Калининград». Но следует понимать, что куплено за эту цену.

В 1991 году Калининградская область удержалась в составе России по двум основным причинам. Первая: здесь не было ни одной этнической группы, которая могла бы заявить свои особые права на эту землю. Наибольшую часть населения Калининградской области – 86% – составляли русские. Вторая: в военном портовом городе гуманитарной интеллигенции было меньше, и она была менее влиятельна, чем техническая. Попросту говоря, здесь не было активных диссидентов, готовых обосновать «особый выбор» области, и не было этнической группы, на которую они могли опереться. Более трёх четвертей жителей Калининградской области были против развала СССР; поддержка Ельцина здесь была значительно ниже среднероссийской: калининградцы хорошо понимали, чем для них обернётся «свобода Прибалтики».