Литературная Газета, 6507 (№ 17/2015)

Я всё пытался разговорить их (от детских вопросов насчёт количества сражённых фрицев до интереса к экстремальным ситуациям на фронте), но мало что узнал. В оставшихся военных билетах, уже после них, прочитал скупые строки. У отца путь пролегал через Закавказский, Крымский, Северокавказский и опять Закавказский фронт. Кое-что из деталей я всё-таки у лейтенанта выцарапал. Узнал о тяжёлых боях за Кавказ, об ужасной катастрофе в Крыму, в Керчи. У армян тогда появилась поговорка: "Керчь – айин верч" («Керчь – армянину конец»). Уж очень много войск скопили тогда наши стратеги на небольшой территории. Огромные потери понесла 390-я армянская дивизия 51-й армии, пять месяцев ведущая изнурительные оборонительные бои. Её поначалу обвиняли, а позже военные историки признали, что период героического сопротивления дивизии помог другим соединениям обойтись меньшими потерями. Но оставим это историкам и политикам.

На вопрос о самом страшном эпизоде отец как-то признался, что это были последние часы на крымской земле, когда при отступлении шла беспорядочная переправа через пролив к Тамани. Катера подходили с того берега, в них битком набивались бойцы, а немецкие самолёты аккуратно долбили сверху, топя каждый второй, если не больше. Люди пытались переправиться вплавь сами – кто на доске, кто с покрышкой. Отцу повезло с погодой: небо заволокло тучами, самолётов не было, и катер проскочил.

Отцу довелось ещё побывать за границей. Но это не было столь серьёзным испытанием. Помните? В ходе войны советские войска были введены в Иран, в Тавриз. «Это тебе не Румыния», – иногда шутливо укалывала мать, напоминая, что она с боями дошла до Румынии и встретила там День Победы.

В этот день весь полк (527-й зенитный артиллерийский полк) ликовал. Девчонки плакали и пели. И сержант Надежда Аракелян, командир отделения разведки, пела на армянском Саят-Нову. Пели на русском, украинском. А как они, зенитчицы, плакали через месяц, когда в июне пришёл приказ демобилизовать женщин, а мужчин отправить на войну с японцами! Прощались, обещали не забывать друг друга, писать. Наверное, на первых порах писали. Вспоминали, как сбивали самолёты, как хоронили подруг и друзей. Как однажды снаряд угодил в землянку, где отдыхали девушки, и похоронил их заживо. Мать была в той смене, что дежурила, сторожила советское небо. Сторожила его и в Одессе, освобождала Украину. Не далее как в августе 1997 года Посольство Украины в Ереване пригласило её в Малый зал филармонии для награждения памятным знаком «50 рокiв визволення Укра[?]ни». Интересно, что думает нынешний посол о «вызволении». Тоже считает вслед за начальством, что СССР напал на Украину? И есть ли у них юбилейные, к 70-летию, медали? Матери моей, ушедшей в январе 1999 года, она ни к чему. Хорошо, что она не дожила, не узнала, что в освобождённой ею Одессе людей безнаказанно сожгли за иное мнение. Если это не фашизм, то что? Почему так демократически молчат бывшие соратники по антифашистской коалиции?

И это оставим историкам и политикам. Лучше вспомним светлый май 1945-го, возвращение долгожданных сыновей, внуков, мужей, братьев, сестёр и любимых. С войны возвращались по-разному. Мои на двоих привезли одну контузию (отец), два осколочных ранения (мать) и «полторы» медали. «За оборону Кавказа» и «За Победу над Германией». Но это их, поженившихся в 1946 году, мало заботило. Главной наградой фронтовиков была жизнь. Которая после пережитых ужасов казалась лёгкой прогулкой. Но оказалась не такой уж лёгкой. Отец 10 лет работал инженером на Нефтяных Камнях на Каспии, где добывали нефть (15 дней в море, 15 – дома). Мать, окончив университет, из-за нас, двоих сыновей, променяла биохимию на профессию воспитательницы детского сада. В конце 50-х она, указывая на нас, подрастающих, надоумила отца уехать из интернационального Баку, тем более что двоюродный брат отца был в Ереване не последним человеком. А точнее, первым секретарём ЦК, и именно поэтому квартиру в Ереване отец получил среди последних из приглашённых на работу по договору специалистов: через полтора года.

Мать продолжала воспитывать малышей, трудовой стаж у неё зашкалил за 50 лет, а с учётом фронтовых – много больше. Но я за всю жизнь ни разу не слышал, чтобы мать говорила кому-то о том, что является участницей войны (да ещё зенитчицей). И отец никогда не хвастал. Сержант с лейтенантом, вступившие, кстати, в КПСС в 1944 году на фронте, были другой породы. Тогда было много таких, считавших, что они просто выполнили долг перед Родиной. И всё. Глядя на некоторых теперешних «вояк», порой возвеличенных до небес и подставляющих уши дифирамбам, понимаешь, что родители у этих были немножко другие.

...Сегодня в Армении из ветеранов войны осталось около 1100 человек. Очень многие из них живут крайне стеснённо. Перед огромным количеством ушедших из жизни фронтовиков Армения так и осталась в неоплатном долгу. Хорошо хоть красный день 9 Мая, отменённый в 90-е годы доморощенными «демократами», вернули в календарь. И никто его больше не тронет.