Литературная Газета, 6509 (№ 19-20/2015)

Большой художник не может быть[?] не имеет права быть безэмоциональным. Как он будет устанавливать необходимую связь с людьми, входить в резонанс с ними, если внутри у него нет колебаний нужной частоты? Никак. Я сейчас говорю не о мастерстве, не о виртуозном владении техниками ремесла. Я имею в виду именно то, что образно называют когда искрой Божьей, а когда и продажей души дьяволу. О том огне, в котором выплавляются поистине великие произведения – неважно, знак плюс они имеют или минус. Холодный машинный разум не разглядит тех неявных соответствий, которые составляют ткань жизни. Циник, человек, которого ничто глубоко не трогает, не может и сам никого затронуть, каким бы виртуозом своего дела он ни был. Или всё-таки может? Сегодня у нас есть хорошая возможность это выяснить. И поможет в этом новая книга Игоря Иртеньева "Повестка дна".

Для начала – выдержка из одного иртеньевского стихотворения:

Это кто всю ночь без сна,

Без воды и света

Лепит шарик из говна,

Уж не я ли это?

Безжалостная, прямая характеристика. Всё как полагается – вроде бы даже с некоторыми надрывными нотками. За неё становится как-то неловко, хочется отложить книгу и утешить автора, хотя бы в фейсбуке. «Что вы, Игорь Моисеевич? Не вы. Нет-нет, совсем не вы, – не переживайте!» Но читаем далее:

Страна моя идёт ко дну

Со мною заодно,

А мне обидно за страну

И боязно за дно.

Как мастеровито сделано это четверостишие! Но сколько в нём желчи, сколько неприкрытого цинизма… Конечно, есть много людей, для которых нет ничего святого. Но когда они зачем-то подаются в поэты, становится страшно. Вроде бы это просто юмор такой. Должно быть смешно, местами – по всей видимости – до упаду. Однако хочется убежать от такого юмора, закрыться от него и не знать, что он вообще возможен. Вероятно, такой иронией обладают патологоанатомы: «Гляжу – в стакане плещется вода. // Ну, думаю, опять землетрясение. // Куда бежать? И где искать спасения? // Ответа два – нигде и никуда».

В стихах Иртеньева нет добра и зла. Точнее, есть, но вот разницы между ними нет никакой. Мысли сформулированы чётко, но за ними не скрывается никакой человеческой оценки. Народ спивается? Хе-хе, пожалуйста, на то он и народ. Люди погибают? Ага, люди – хорошее удобрение. Кто-то совокупляется с козой? Занимательно…

Пусть твердят, что я зоофил,

Враки это,

Как сестру я тебя любил,

Лизавета.

Лирический герой Иртеньева живёт в каком-то постапокалиптическом мире, в котором все старые нормы и законы искажены практически до неузнаваемости. Чёрного и белого больше нет – остался только коричневый. Всё коричнево: небо, люди, взаимоотношения между людьми. Такой мир, конечно, существует только в сознании автора, но от этого менее ужасным не становится. «Длинная очередь грозной стеной // Стояла, как Родина-мать» . Какая разница – очередь за колбасой или память о народном подвиге? Для Иртеньева – никакой. Для вас ещё есть что-то святое? Почитайте «Повестку дна» – полегчает. Самое интересное, что автор с одинаковым презрением издевается и над страной, и над властью, и над соратниками-либералами. Очевидно, Иртеньев – финальная стадия своеобразной эволюции циника. Без идеалов. Без приоритетов. Без малейшего шанса допустить, что возможна некая «положительная программа». Ничто не свято, да и не может быть ничего святого в принципе, – вот что доносит до нас автор:

Женщина ребёнка родила,

Тоже, вы мне скажете, дела,

Это так, но в том-то всё и дело,

Что не просто женщина, а дева.

И не просто дева, а Святая,

Да к тому ж и на земле Святой.

Хоть и верю истово в Христа я,

Согласитесь, случай непростой.

В целом впечатление от книги довольно тягостное.

Где, где он, облик наш моральный,

Сиявший дивной чистотой?

Кругом лишь секс царит оральный,

И раздаётся мат густой.

Иртеньев занимает позицию наблюдателя, который холодно оценивает «мышиную возню» общества. Причём даже не просто холодно – жестоко. Бичевать равно и порок, и добродетель – это ещё нужно уметь. Впрочем, мастер шёл к этому годами. Всё как у Ницше: «Пустыня ширится сама собой: горе тому, кто сам в себе свою пустыню носит».

Теги: Игорь Иртеньев , Повестка дна

«Всё, что видят глаза...»