Литературная Газета, 6516 (№ 28/2015)

Не спрашивая разрешения, я вошёл к Сизову. Он с удивлением поднял на меня глаза. Я сказал:

- Николай Трофимович, если вы запустите картину "Солнечный удар", я уйду со студии и никогда больше сюда не вернусь.

- Почему? - спросил Николай Трофимович изумлённо, подняв брови.

- Потому что это вопрос мужской чести и человеческого достоинства.

Я рассказал ему эту историю. Сизов вопросов больше не задавал. Вызвал секретаршу и попросил её принести сценарии. Увидев первым сценарий Соловьёва и Дыховичного, он отложил его в сторону. На этом вопрос был закрыт.

В тот же вечер Иван мне позвонил (хотя не звонил до этого почти год) и сказал:

- Знаешь, Никит, такая странная у меня история с картиной...

- Да? А что такое?

- У меня не запустили "Солнечный удар". Не запустили мой диплом. Ты не знаешь, в чём дело?

- Знаю, Ваня. Это сделал я, - сказал я ему сразу. - Ведь я просил тебя не трогать "Солнечный удар" и надеялся, что ты меня услышал. Я же просил не из страха, не от нехороших к тебе чувств, не из зависти. А потому что этот фильм - моя мечта, которую я лелею и жду, когда появится возможность её осуществить! Мало того, на несколько лет раньше тебя подал на неё заявку.

Конечно, Ваня произнёс вполне ожидаемое: "Как так? Как ты мог?.." Разразился язвительной речью с бесконечным рефреном: "Кто ты, а кто я?" Я ему говорю:

- Ваня, дело в том, что, если ты выходишь на ринг с тяжеловесом в надежде, что у тебя есть нож, дубина или автомат, ты должен быть готов к тому, что ими могут воспользоваться и те, против кого ты выходишь. Мне казалось, что у нас достаточно давние, трогательные, мужские, товарищеские с детства отношения и ты сможешь меня услышать, понять или по крайней мере продолжить меня убеждать. Но ты поступил проще! Ты просто наср... на мою просьбу, забыл моё имя и тупо, ничтоже сумняшеся, сел с Серёжей Соловьёвым писать сценарий! У меня не было другого выхода, кроме как поступить так, как я поступил. Могу тебя уверить, что с любым другим человеком в подобной ситуации я бы, отстаивая своё художественное право, поступил точно так же. Я действовал открыто и шёл до конца. Ты прекрасно понимаешь, что у Сизова была полная возможность решить вопрос не в мою пользу. И в этом случае мне пришлось бы выполнить своё обещание и уйти со студии. Как бы сложилась моя судьба дальше, я не знаю, но я шёл ва-банк.

Действительно, каждому, кто знал Сизова, который не терпел никакого давления на себя, должно было быть понятно, что он совершенно спокойно, с учётом, что дипломная работа Дыховичного уже стояла в плане, мог меня "не услышать", объяснив это обычной целесообразностью студийной работы.

К сожалению, от этой истории в результате её перепостчивания осталось только то, что "Михалков закрыл картину Дыховичного". По злобе, по бездарности, по зависти и так далее...

Больше никогда никакого отношения к картинам Ивана я не имел. Но с тех самых пор Ваня не пропускал ни одного случая в прессе и по телевидению отозваться обо мне по меньшей мере нелицеприятно. Иван Дыховичный ушёл из жизни в 2009-м, о чём я очень сожалею, он был режиссёром, бесспорно, талантливым...

Теги: литература , искусство , Никита Михалков

Во дворе трава

Фото: ИТАР-ТАСС

Несколько лет назад до двора дома, где я живу, добрался поток нефтедолларов. Дом большой, три его 17-этажных корпуса образуют раскоряченную букву "П". Внутридворовые подъездные пути строились ещё по советским ГОСТам, когда считалось, что один автомобиль на 5-10 квартир – это максимум того, что позволительно иметь населению. Для полноты картины упомяну тротуар почти такой же ширины, как дорожное полотно. Но тротуаром никто не пользуется, ибо автомобили стоят и на нём, полностью перекрывая проход.

Так вот, нефтедоллары[?]

Сначала, как и почти везде по Москве, шустрые гастарбайтеры повтыкали вдоль тротуаров столбики ограждения. Авто­владельцы, что-то непечатное бормоча, рассосредоточились по окрестностям. Самое обидное, что неразумные пешеходы тротуары по-прежнему игнорировали и передвигались в основном где хотели и где попало. Видимо, боялись привыкнуть к безопасному образу жизни. И правильно. Потому что на следующий год появилась следующая бригада гастарбайтеров и стала столбики из асфальта изымать. На освободившийся тротуар немедленно взгромоздились вернувшиеся из эмиграции «лексусы» и «тойоты».

Третья волна нефтедолларов и гастарбайтеров долго ломала асфальт у подъездов и мостила освободившееся пространство плиткой. Машины, стоявшие у подъездов, изгнали с помощью бетонных клумб. Ну, этих… вы знаете, их в основном население как пепельницы использует.

...На следующий год за двор взялись уже по-серьёзному. Автовладельцев с помощью вежливых объявлений (а самых упёртых – эвакуаторами) на месяц отправили в изгнание. Освободившееся пространство наводнили гастарбайтеры и строительная техника. Старые бордюрные плиты с примыкающим к ним асфальтом вывозили грузовиками.