Литературная Газета, 6517 (№ 29/2015)

– Мне очень жаль, что подобные постановки появляются. Режиссёры, которые «осовременивают» оперы, не дают себе труда изучить партитуру и внимательно прочитать либретто. Они проявляют неуважение к творениям композиторов и к певцам, которых вынуждают делать на сцене чуждые данному произведению вещи. Автор либретто рассказывает конкретную историю, и, если ты берёшься ставить, например, «Травиату», то надо ставить ту историю, которая рассказана в либретто, а не переносить действие в парк, где люди гуляют, загорают, едят, пьют, дети играют, рабочий стрижёт газоны… Когда Виолетта в джинсах умирает стоя под жевание и чавканье «соседей» по парку и треск газонокосилки, это невыносимо видеть! На конкурсе имени Словцова молодой режиссёр именно так поставил эту сцену «Травиаты», но я отказалась голосовать за него.

– В те годы, когда вы пели, были такие постановки?

– Не так много, как сейчас. Однажды я должна была петь в «Норме», в этой опере такая деликатная музыка, а дело происходило, по воле режиссёра, на фабрике… А сама Норма появилась на военной машине. Там должна быть роща друидов со священным дубом, а вместо дуба оказался военный автомобиль… Я не могла в этом участвовать и отказалась петь, сказала, что больна, да от такого кощунства я и была больна – душой.

– Как вы думаете, в чём причина «осовремениваний»?

– Причина в том, что люди, которые делают такие постановки, недостаточно творческие. Не могут создать что-то и остаться в нормальных рамках. Они не чувствуют музыку, не в состоянии погрузиться в атмосферу, созданную композитором и либреттистом. Я считаю, что таким режиссёрам надо менять профессию. Я пела с великими певцами и дирижёрами в декорациях, созданных великими сценографами, и они все были очень верны музыке и уважительно относились к авторам партитуры и либретто, поэтому и получались спектакли, которые вошли в историю оперного искусства. А то, что делают режиссёры-«осовременщики», может вой­ти только в историю их позора.

– Чайковский писал в одном из писем, что нельзя смешивать правду жизни и правду искусства. Вы согласны?

– Конечно, нельзя. Чайковский, Верди, Беллини и другие композиторы заложили в свою музыку то, что они испытали в жизни. Мы должны почувствовать, что «говорит» их музыка. Правда искусства – это искренность и сила переживаний героев произведений, но не обязательно буквально то, что испытали в своей жизни композиторы или писатели.

– В чём разница между гением и талантливым человеком?

– Это близкие «значения». Гениальность включает в себя талант. Чем больше таланта у человека, тем он ближе к гениальности.

– В начале ХХ века существовало течение «Искусство для искусства». Затем большевики провозгласили лозунг «Искусство принадлежит народу»...

– Самое великое искусство – создание мира, создание людей. А оперные артисты существуют для того, чтобы выразить, что гении музыки хотели сказать. Искусство принадлежит его создателям, пока они его создают, а плоды этого искусства – тем, кто хочет их вкусить и у кого есть душа.

– Что такое, по-вашему, искусство?

– Искусство – это выражение красоты.

– А красота?

– То, что заставляет человека испытывать восторг и счастье.

– А бывает зло в искусстве?

– Да, конечно! Это то, что мы видели сегодня утром («осовремененно» поставленные молодыми режиссёрами-конкурсантами фрагменты опер. – Прим. автора ). Люди, претендующие на оперную режиссуру, совершенно не чувствуют музыку и идут не от музыки, а от каких-то своих фантазий. Самое неприятное, что у этих так называемых режиссёров нет никакого уважения к произведениям даже таких великих композиторов, как Джузеппе Верди и Пётр Чайковский.

– Когда вы почувствовали, что хотите быть певицей?

– Ещё когда была маленькой. Я всегда жила с мыслью о музыке.

– Повлияли ли ваши роли на ваш характер?

– Не на характер, а на чувства. Я переживаю то, что переживают мои героини. Часть моего характера – это моя чувствительность.

– А вдохновение для вас имеет значение?

– Ну конечно! Правда, не могу дать определение понятию «вдохновение», потому что оно внутри души. Если я закрою глаза и услышу хорошую музыку, я начинаю что-то чувствовать внутри себя. Это для меня и есть вдохновение.

– Вы пели Марфу в «Хованщине»?

– Да, пела! (Говорит с большим воодушевлением.) Только не в театре, а на радио.