Литературная Газета 6517 ( № 28 2015)

Прекраснее за тыщу лет

В России не было эпохи.

Поэта трудно цитировать, не хочется разрывать неразрываемые на части стихи, но хочется назвать несколько замечательных стихотворений по именам: "Марсианин", "Советской музыки мучительное эхо", "Европа", "Террор", "Паутина фортуны и горечи ком", "Московская ода" и ещё десятки первоклассных чеканных стихотворений.

Сергей Мнацаканян - не просто коренной москвич, он и поэт сугубо московский, притом что написаны были циклы стихов, навеянных свиданием с исторической родиной, Арменией. Что, казалось бы, можно сказать об этом "орущих камней государстве" после гениального мандельштамовского цикла? Нет, оказывается, можно, и Сергей нашёл необходимые слова, точные образы; генетическая память неизбывна!

Но главное - Москва! Где:

У старых Сретенских ворот,

над Трубной и над Самотёкой -

сегодня первый снег идёт

над городскою суматохой[?]

И над Садовой - от угла

до Троицкого переулка,

как белые колокола

раскачиваются хлопья гулко.

И другие строки, более поздние, стихи умудрённого человека, с оттенком горечи и печали:

[?]меня Москва с рожденья окружила,

Мне подмигнула и заворожила[?]

Завьюжила окрест - белым-бела,

И закружила, и приобняла[?]

Давным-давно на тыщи мелких льдин

Распалась жизнь, которая пленяла[?]

[?]а я ещё живу - неверный сын

московского интернационала[?]

И ещё чем пленяют стихи Мнацаканяна - это любовная лирика. Увы, уже не та, юная и пылкая страсть, что полыхала в прежние годы. Зрелые, выстраданные суждения, исполненные печали и горьких раздумий.

Мне, кроме тебя, не нужен никто,

Но мы не встретились - тому лет сто[?]

Мы вновь разминулись лет двадцать назад,

И только судьбы впотьмах сквозят[?]

Творческая судьба Сергея Мнацаканяна сложилась удачно - на первый взгляд, по крайней мере. Ему было всего двадцать пять лет, когда вышла первая книга стихов. В возрасте тридцати лет он стал членом Союза писателей СССР, что по тем временам было сравнимо с академическим званием. Его сочинения одобрительно принимали такие мэтры советской литературы, как Павел Антокольский, Владимир Соколов, Борис Слуцкий, Евгений Винокуров и другие; в числе знакомых и друзей была вся когорта тогдашней молодой поэзии (об этом Мнацаканян хорошо написал в своей мемуарной прозе "Ретроман, или Роман-Ретро", к коему и отсылаю интересующихся). Но ни карьера литературного чиновника, которым он легко мог бы стать, ни лавры эстрадной популярности не прельщали Сергея - он был и остаётся одержим поэзией, хотя "года к постылой прозе клонят", и поэт, помимо мемуаров, пишет художественную прозу, литературные портреты, вроде объёмной по материалу книги "Великий Валюн" (о Валентине Катаеве), о Юрии Олеше[?]

Не было в его послужном списке - как ни удивительно! - ни "датских" стихов, ни славословий вождям, словом, ничего, за что нынче было бы стыдно сегодня. Мнацаканян оставался верен себе, своему поэтическому кредо, выраженному уже в зрелые лета трагично и ёмко:

Поэт - всегда одиночка, поэтому обречён

На жизненное забвенье, на призрак посмертной славы,

Особенно если пророчествует, и вдруг за его плечом,

Дрожа, как мираж в пустыне, разваливаются державы!