Литературная Газета 6521 ( № 33 2015)

Одной из сильнейших сторон писателя Белова является его прекрасное образование и подкованность. Я думаю, что то, как он буквально проник под кожу культовой части западной философии, достойно самого серьёзного разговора. Причём проник не праздно, не в попытках блеснуть образованием, а чтобы доказать свои воззрения, показать, что ведущие философы говорили о том же самом, что и он. Просто другими словами. Его трактовка «Заката Европы» Шпенглера сног­сшибательна и ясна, а анализ ницшеанства поражает доказательным интуитивным объёмом. Его догадка, что все достойные люди стремятся преодолеть в себе сам-ство и приблизиться к ах-бедности, – не примитивная агитация за «хождения в народ» или карикатурное опрощение; это призыв вернуть в себе человека подлинного, неискажённого, настоящего, а не поддельного.

Белову по роду деятельности приходится иметь дело с авторскими рукописями. И как же он беспощаден в рассуждениях на этот предмет, как эти рассуждения объёмно показывают его натуру:

«Ах эти современные книги, они измучили меня. Ненавижу их и жалко мне их – в них нет мысли, ни души, ни жизни, зато в избытке самодовольства, гордыни и пестроты. Я боюсь покупать их, боюсь раскрывать. Когда это случается (нам присылают), я кидаюсь на помощь, рука сама хватает скальпель-перо и начинает исправлять, исправлять, исправлять – пока от усталости не померкнут глаза, а в сердце не начнутся опасные перебои. Прочитанные страницы пестреют поправками, и самое интересное содержится в этих поправках, а вовсе не в напечатанном тексте, в котором нет зачастую ни смысла, ни содержания, ни стыда».

Суждения Белова о литературе кинжально остры:

«Переводная литература пристойнее оте­чественной, особенно которая создавалась мещанством столетие назад, когда сам-ство было сдержаннее и скромнее, умело мыслить и выражало свои мысли не хрюканьем и не воем звериным, а главное содержание книг ещё не было суесловным лживым, как это стало сегодня».

Белов не чужд того, чтобы разъять слово на составные части, очищая его от сам-ства, он по-настоящему свободен и связывает человеческую несвободу с нежеланием становления, то есть преодолением сам-ства. Он оригинален в каждой своей фразе, а труд его куда как объёмен, он из своих слов создаёт крепкий и звенящий мир противостояния. Я бы не относил его книгу к продолжению истории противостояния славянофильства и западничества или почвенников и либералов, хотя такого рода соблазн, конечно, имеется. Цель Белова – не примкнуть к какому-то учению или философскому стану, а создать своё. Причём главная его забота, главная печаль в том, чтобы разобраться, отчего человечество, вступив на путь прогресса и постоянно по этому пути двигаясь, пришло к деградации, к культу жестокости и силы, сведя жизнь человека до очевидной ничтожности. Любопытно, что Белов выделяет сам-ство и ах-бедность не только среди людей, но и среди животных. Вчитайтесь в эти страницы особенно внимательно. Они невероятно тонки и остроумны.

Только время покажет, кто такой Константин Белов. Русский самородок, гениальный чудак, провидец? Кто-то – и это будут сам-цы – попытается выставить его шарлатаном. Но мне кажется, что фигура Белова будет только возрастать, число его почитателей увеличится, а идеи найдут последователей. Он Божий человек. Божий в каком-то широком, непривычном смысле. Его книги – это не чередование абзацев, они – осколок русского неба, необъятного, беззащитного, исцеляющего и вечного.

Теги: современная проза

Ликующая бронза