Литературная Газета 6523 ( № 35 2015)

Люди хотят успеха, это понятно, но когда успех переводится только на одну основополагающую стрелку – материальное благополучие любым путём, – это становится моментом распада: человека, семьи, группы, общества… Последовательным распадом всего. Люди перестают верить друг другу. В основе личного успеха – недоверие к другим.

– А самые счастливые дни?

– Создание Детского фонда 28 лет назад. Меня всё-таки дважды услышали на самом верху. Были приняты два постановления, серьёзно изменившие положение сирот. А в личном плане самыми счастливыми были дни, когда родился сын, потом внук, а год назад – правнук и правнучка. Двойняшки. 4 августа им исполнился год. Но я не только радуюсь за них, а и страшусь. Что с ними будет?

БеседовалСергей РЫКОВ

Теги: литература , Альберт Лиханов

Три остановки на карте современной поэзии

Чрезвычайно пёстрое лоскутное одеяло современной поэзии делает невидимыми многие поэтические имена, оставляя их не известными широкому кругу читателей. Что такое поэзия и когда возникает ощущение подлинности? Возможно, когда поэтический текст даёт возможность ощутить иную реальность, почувствовать атмосферу, из которой произведение родилось. Строфика, рифмовка, наличие/отсутствие метафор создают ткань, облачение, за которым скрывается истинная сущность. Облако может быть разным по форме – лёгким, причудливым, объёмным, рваным, но если оно состоит из пара, а не нарисовано на картоне, оно настоящее, оно есть. Такие ощущения возникли при чтении разных, не похожих друг на друга авторов. Выбранные случайно, а где-то сознательно, их стихи уводят в неведомую даль, то ли действительно существующую, то ли придуманную автором. Иногда эта даль имеет вполне реальное географическое название, но почти всегда далеко не исчерпывается им.

«Северная земля» Алексея Караковского – это и Россия, и Сибирь, и родина, а она у каждого своя... «Сибирь – моя свобода, Москва, прощай. / В любое время года – прямой дорогой в рай» . Это и попытка бегства, освобождения от «земных уз», это и стремление обрести подлинность, найти пусть малую, но прочную сердцевину, которая позволит поэту выжить. Иногда такое желание ощущается как необходимость разыскать средство от тоски, некое лекарство, дающее утешение, и это острое желание сродни необходимости найти противоядие от душащих мыслей. За ним человек отправляется в старинную «Китайскую аптеку» в Гонконге, «которую посещал, должно быть, ещё сам Конфуций». Он встречает там старого китайца и признаётся ему:

Стихи, эти проклятые стихи, ответил я,

Там, где другие видят красоту переживаний,

Я кричу от боли, и ещё потом

Меня тошнит кровью и темнеет в глазах…

После пространного рассказа китайца о том, что же произошло с человеческой душой, у поэта возникают мысли, что «печаль похожа, наверно… на погнутые дорожные знаки у поворота к твоему старому дому, где теперь живёт кто-то другой», и в итоге не остаётся ничего, кроме горького послевкусия и ощущения, что, возможно, в той аптеке ты разговаривал с самим Конфуцием.

Ввечном поиске находится лирический герой другого современного автора, Григория Горнова. В предисловии к его книге «Астарта» (2012) Горнова называют «безудержным». Оставим в стороне это определение и вернёмся к нему позже. Его поэзия более абстрактна, более оторвана от физических, в том числе географических реалий. Важнее другое – поддержание хрупкого равновесия между «миром внутри» и «миром снаружи», нащупывание той грани, её верного контура, максимально приближенного к текущему моменту бытия. Важнее – «чувство узнаванья»: «Теперь уже не Узловая: / Град голубиный, град вороний, / И это чувство узнаванья / Твоих стыковочных паролей». Поэт, выполняющий свою роль, похож на… стрекозу: «Стрекоза рисует в воздухе себя / боится моргнуть и ошибиться в изгибе линий / и тем самым потерять всё» («Парусник», 2008).

Поэтому создаётся ощущение, что автор «живёт стихами», постоянно балансируя между двумя мирами, всё же предпочитая внутренний мир, мир мыслей. Такая поэзия интровертивна. А также «меры нет в мире идей, / Только редкий снег / Падает знаками на глаза» . Если нет меры в его мире, мире идей, значит, он имеет право быть безудержным и неправильным (и поэт, и его мир), если судить поэта по созданным им самим законам.

Мы вошли в виноградник, как будто в холст.

Сквозь лозы-мазки пробирались вплавь.