Литературная Газета 6523 ( № 35 2015)

Студёнкин молча покачал головой, желваки на его щеках вновь дрогнули и замерли.

Жена удручённое покачивание словно бы и не заметила, мальчишеская ломкость из её голоса исчезла, осталась только жёсткость.

- Алло, гараж! – выкрикнула она Студёнкину прямо в лицо. – Чего молчишь?

- Не дали, - едва слышно произнёс в ответ Студёнкин.

- И как мы будем жить дальше? – Наталья уперла руки в бока, прищурилась ещё больше. Взгляд её больно кололся. – Скоро новый учебный год начнётся, Митька уже из всех порток вырос, ни одних приличных штанов нету… В чём он пойдёт в школу, в трусах? А Ленка? Она же девочка, ей постоянно обновы нужны.

Студёнкин слушал жену и внутри у него вновь возникала боль. Тяжёлая сосущая боль, будто в сердце, либо в лёгких у Студёнкина вырос зуб, зуб этот быстро прохудился, сгнил и стал ныть; пока не вырвешь его – от боли не избавишься. А как можно вырвать зуб из сердца?

- Ты же мужик, – продолжала выступать Наталья. Когда она злилась, то становилась некрасивой, рот у неё делался тонким, жёстким, словно бы обведённым твёрдой проволочной линией, загорелая кожа бледнела, поры на ней расширялись, темнели, прорисовывались приметно, будто у углекопа, сквозь тёмные крохотные отверстия эти наружу проступали капли пота. – Или только числишься мужиком и от бабы отличаешься лишь ширинкой? – Голос Натальи набрал силу и грохотал теперь так, что хотелось зажмуриться, и Студёнкин опустил глаза ещё ниже. – А? – вопрошала Наталья, но Студёнкин молчал, ничего ей не отвечал. Во-первых, он не знал, что говорить, а во-вторых, не привык спорить или ссориться с женщинами.

Если бы Наташа знала, что происходит у него на душе! Он почувствовал, что у него онемела, сделалась чужой правая часть лица – левая вроде бы была нормальной, живой, а правая словно бы под мороз попала, обмёрзла; Студёнкину захотелось застонать, кинуться к Наташе, прижать её к себе, прошептать что-нибудь ласковое, успокаивающее, в ответ услышать такие же успокаивающие слова, но он молчал.

Как же Наталья не может понять простой вещи – он же не урод, у него руки растут из того места, из которого им положено расти, и голова на плечах есть, и добытчик он такой, что вряд ли кто с ним в их поморском селе сравнится… Студёнкин шмыгнул носом по-мальчишески и переступил с ноги на ногу.

Не было сезона, чтобы он не заваливал медведя, - мясо медвежье, ценное, сочное, он раздавал по дворам бесплатно, поскольку знал – денег у людей нет, не заработали, а то, что ими заработано, не выплачивают уже долгое время. Все находятся в одинаковом положении, всё село.

Заваливал он и оленей, и лосей, и кабанов, и никогда ничего не зажимал, не прятал у себя под мышкой, не жадничал. Конечно, Наталья права, что требует денег, но за два года Студёнкину в их колхозе, который теперь называется РПХ – рыболовецко-промышленным хозяйством, не заплатили ни рубля.

Хотя на работу он ходит каждый день, каждый день учётчица ставит ему в ведомости крестики либо палочки – или что там положено ставить? – а вот окошко кассы как было завёрнуто на большой ржавый болт, так завёрнутым и продолжает оставаться. Мужики работают, как проклятые, вкалывают не только до седьмого, а и до восьмого и девятого пота, но домой приносят шиш. Вот такой подарок преподнёс трудовому народу Борис Николаевич Ельцин. Или кто там ещё, кто особенно ретиво старался по этой части? Михаил Сергеевич Горбачёв, человек с лицом леопарда?

Политикой Студёнкин не интересовался, был далёк от неё, имена Ельцина и Горбачёва у него ни неприязни, ни сочувствия, ни любви не вызывали, от этих людей он был так же далёк, как и от политики, хотя чувствовал, более того, знал, что именно эти люди, - и не только они, а ещё целый сонм дорого одетых мужиков и баб, - виноваты в том, что рабочий человек Виктор Студёнкин стал нищим и у него ныне нет ни одного шанса выбраться из ямы. Если только на смену Ельцину не придёт другой человек.

Наталья продолжала костерить его последними словами, Виктор молчал, лишь нижняя губа с белой полоской старого пореза начала у него предательски подрагивать. Наталья была права, крыть Студёнкину нечем, он давно не приносил домой денег. И продать из того, что имелось в доме, тоже было нечего. Если только ружьё. Но продать ружьё он имеет право, лишь когда останется совсем голым, нищим и ничего ценного, кроме собственных зубов, да двух коронок, поставленных на них ещё в брежневскую пору, ничего иметь не будет.

Ружьё – это святое.

Конечно, Наталья смыслила кое-чего в мужской психологии, но не настолько, чтобы разбираться в тонкостях души кормильца, Студёнкин принадлежал к тому типу людей, которые не привыкли жаловаться, ругаться, огрызаться, выпускать пар через искусственно созданные дыры, люди этой породы всё оставляют в себе, у них всё оседает внутри, на донышке души, сбросов, откачки не происходит, а потом оказывается, что донышка уже не видно, оно давным-давно скрылось под чёрным мусором переживаний.