Литературная Газета 6531 ( № 44-45 2015)

А если вдруг обнаружится, что в Библиотеке украинской литературы в Москве изъяли детский журнал «Барвинок», который детям рассказывает, как героически сражались пособники фашистов, убивая врагов, наших солдат и офицеров во время Великой Отечественной войны, – так ведь мы просто обязаны признать, что сеем вражду между гражданами России и Украины в угоду агрессивной милитаристской конъюнктуре и совершаем репрессии по политическим мотивам!.. Такие вот замечательные барвинки мы репрессируем! Хватит врать! Эти героические украинские пособники фашистов зверски убивали граждан моей страны, часто – более зверски, чем фашисты гитлеровской армии. Можно хранить этот детский журнал «Барвинок» в спецфонде для учёных, но нельзя держать его для детского чтения, – для правнуков Бессмертного Полка!

Да, кроме наглых фаворитов русофобской власти, есть ещё и антирусофобское Сопротивление!.. И пока оно живо, все попытки превратить ПЕН в майдан – это моча покойника с большим сроком давности, много лет длятся эти попытки, совершают их «правозащитники», абсолютно безразличные к убийству Олеся Бузины, детей Донбасса, журналистов, безразличные к чёрным спискам для актёров, писателей, репортёров России.

Прелесть ещё и в том, что везде публикуя, издавая, преподавая свои русофобские взгляды, поливая Россию грязью и клеветой, этой ненавистью питаясь, они жалуются на отсутствие свободы слова и мечтают о «жертвах режима», без которых нет им премий за их «правозащитную деятельность». Это сильно похоже на анекдот о Красной Шапочке, которая приходит к бабушке с пирожками и говорит: «С мясом по 50 рублей, с капустой по 35».

В «Коммерсанте» напечатан отклик А. Плахова на «недавний наезд на украинскую библиотеку», цель автора – доказать, что никакой русофобии не существует, просто СМИ «работают на неискушённого читателя, и ему начинает казаться, будто русофобия – это какое-то особо изощрённое и тяжкое преступление… Между тем «русофобия» не может быть ни научным, ни юридическим термином, являя собой яркий пример воспалённой русской фантазии. Это словечко любят употреблять экзальтированные поэты – от Фёдора Тютчева (которому и приписывают пионерство в данном вопросе) до Юнны Мориц».

Смешно полемизировать с автором, называющим Фёдора Тютчева экзальтированным поэтом, а русофобию – «воспалённой русской фантазией», и я не собираюсь ликвидировать огромный культурный пустырь, который образовался у маститого кинокритика всех международных кинофестивалей.

Русофобия – термин научный, исторический, имеющий древние корни, русофобия бывает торговой, военной, политической, об этом написано много исторических обзоров и профессиональных трудов, часть из них неслабо представлена в интернете, надо только задать вопрос «Что такое русофобия?» – и вы получите ответ, научный и точный.

Является ли русофобия особо изощрённым и тяжким преступлением?.. Откройте «Словарь иностранных слов»: юдофобия – ненависть к евреям, антисемитизм. Русофобия – то же самое, ненависть к России, к русским, тот же самый фашизм, особо изощрённое и тяжкое преступление. Такова любая ненависть к любому народу. Но только наша отечественная русофобия маскируется под либерализм и процветает, паразитируя на языке народа, который она ненавидит и с которым ведёт жестокую информационную войну, демонизируя Россию, как чудовище, чьё мес­то – на элект­рическом стуле.

Подмена или зеркало?

Подмена или зеркало?

Литература / Литература / Приглашение к разговору

Анкудинов Кирилл

Теги: литературный процесс , литературоведение

Высокая литература должна просвещать сетевую

«Сетевая литература»… Надо ли говорить на эту тему?

Поначалу может показаться, что не надо, поскольку формулировка темы некорректна. Интернет – не более чем один из технических способов доставки информации. Делить литературу на «сетевую» и «несетевую» – всё равно что делить литературу на ту, которую «удобно исполнять по радио», и на ту, которую «неудобно исполнять по радио». Очевидно, что есть литературные жанры, приспособленные для сетевого формата, – короткие рассказы, «байки из жизни», анекдоты. И есть жанры, противопоказанные этому формату. Жанр «реалистического романа-эпопеи», например. Между прочим, ведущий жанр в советской прозе 30–50-х годов. Я не уверен, что от него нечего ждать в будущем. Но если сей жанр продолжит развиваться, то вне интернета.

И всё же иногда техническая форма доставки информации оказывается важна.