Литературная Газета 6531 ( № 44-45 2015)

Олег Николаевич Трубачёв был великим русским языковедом. В отечественной, да и мировой науке он – явление своеобычное. Разумеется, и в славистике, и в индоевропеистике у него были предшественники. Но, пожалуй, как и Пушкин в русской словесности, в филологии он стоит одиноко-гениально. В своём «Слове памяти Трубачёва» академик Е.П. Челышев справедливо заметил: «Иногда говорят, что незаменимых людей нет, однако пример академика Олега Николаевича Трубачёва опровергает эту мысль. К сожалению, так получается, что в нашей науке трудно найти ему замену». О.Н. Трубачёв являл собою образ настоящего русского учёного, работавшего в русле лучших традиций отечественной филологии XIX в., когда увлечённость, преданность научному деланию, честность и принципиальность, размеренный труд и свободный полёт мысли были краеугольным камнем, незыблемыми принципами серьёзного исследователя.

Конечно, Олег Николаевич, как мы писали выше, работал со многими языками, занимался серьёзными этимологическими исследованиями, сравнительным языкознанием, проблемами этногенеза славян… но родная стихия – стихия русского языка – была ему всего дороже. Своеобычен и стиль его письма, и язык его научных сочинений и выступлений: слово твёрдое, точное, краткое и вместе ёмкое, слово – будто золото. Очевидно, такой тип изложения определила его почти 40-летняя увлечённая работа над избранным сокровищем своим – «Этимологическим словарём славянских языков». Он называл себя «человеком словаря». Всегда был предельно сосредоточен на своих учёных занятиях, кажется, и во сне трудился над словарём. Читаешь Трубачёва, и веселится душа от игры «живого и бойкого русского ума». Родолюб и богатырь, хранитель русского языка, а стало быть, хранитель народа русского и седой Святой Руси, хранитель и патриот славянства!

Ещё Н.С. Трубецкой заметил, что в русском есть удивительное сопряжение церковнославянской и великорусской стихий, небесного и земного. «Где сокровище ваше – там и сердце ваше», – мудрые в простоте своей слова Н.С. Лескова (кстати, одного из самых любимых писателей Трубачёва). А сокровище наше – в нашем великом и могучем языке русском, в нём и ключ-разгадка к «загадочной русской душе». Много потрудился академик О.Н. Трубачёв, чтобы повернуть этот таинственный ключик и раскрыть русскому человеку бездонный кладезь народного богатства – родной язык, где не одно тысячелетие пульсирует богоносное русское сердце.

Наталья МАСЛЕННИКОВА

Изба на втором этаже

Изба на втором этаже

Литература / Эпоха / Пенаты

Теги: литературный процесс

В Вологде открыли Музей-квартиру классика деревенской прозы Василия Белова. По словам его вдовы, музей раскрывает подлинного Белова.

Вологодский адрес Василия Белова, не один десяток лет ходивший по руках молодых литераторов, официально рассекречен: ул. Октябрьская, 10, кв. 4. В канун дня рождения писателя, ушедшего из жизни без малого три года назад, здесь по распоряжению президента России Владимира Путина открыли Музей Василия Белова. Появлению музея способствовали два письма: послание главе государства от Валентина Распутина, написанное в больнице, и открытое письмо творческой интеллигенции, опубликованное в «ЛГ» в начале 2013 года.

Мы прошли по квартире Василия Белова с самым сведущим «экскурсоводом» по его музею, биографии и творчеству – вдовой писателя Ольгой Сергеевной. И узнали, царил ли лад в семье автора «Лада» и какие домашние дела были привычными для создателя «Привычного дела».

Ольга Сергеевна набирает номер музея на домофоне, произносит с улыбкой: «Ой, пустят ли». Видно, что ей неловко стучаться в собственную квартиру, выкупленную несколько месяцев назад государством вместе с мебелью, книгами и прочими вещами (по описи – более пяти тысяч предметов, вмиг ставших экспонатами). Неловко надевать казённые бахилы перед своей дверью, неловко перед соседями за шум и гам, связанный с открытием музея. И неловкость топится в юморе. «Теперь своим ключом дверь не откроешь – экспонат руками не трогать», – шутит она, разбираясь с бахилами. Когда Ольга Сергеевна попала в квартиру, её расстерянность только усилилась – то ли сесть в уголок, как положено хотя и почётному, но гостю. Она с дороги: приехала утром из Москвы, куда перебралась поближе к дочери Анне. «Один близкий человек у меня остался, – говорит вдова писателя. – Жалко ли было расставаться с квартирой и вещами? Жалко, конечно, 25 лет здесь прожили, но всё это компенсируется невероятной радостью от того, что музей открылся. Хотелось бы, чтобы и его родной дом в Тимонихе когда-нибудь стал музеем, оттуда корни самого Василия Ивановича и корни его героев».