Литературная Газета 6537 ( № 51-52 2015)

Встречи с писателями и поэтами прошли не только в Калининграде, но и в малых городах и районах области. Только Юрий Кублановский провёл четыре встречи с читателями – в Зеленоградске, Советске, Черняховске и Калининграде. Известный российский поэт и эссеист говорил с калининградцами о призвании и гражданской позиции поэта, свободном искусстве и судьбе страны. Гость Дней литературы писатель Денис Драгунский пользовался у калининградских любителей литературы невероятной популярностью и также провёл много встреч с читателями: «Первый раз я был в Калининграде очень давно, в 1966 году, – отдыхал в Светлогорске, в спортивном лагере «Жемчужина Балтики». Мы много раз ездили в Зеленоградск, Клайпеду, Ниду, Калининград. Сейчас город очень изменился, стал лучше, красивее, а тогда мы видели развалины Кафедрального собора, могилу Канта, всё это нас очень впечатляло. Тогда город был так себе – кругом руины, но люди были весёлые, глаза у них горели...»

ВЕК ЛИТЕРАТУРЫ

В процитированном ранее эссе о Калининграде Герман Садулаев, в том числе пишет: «Калинин-град – это то же самое, что Калинов мост. Есть такой образ в русских сказках. Калинов – потому что раскалённый, красный, то есть – запретный, у запретного, запределья. Калинов мост ведёт из мира обычного в чужой, неясный, часто враждебный. Это граница миров. На Калиновом мосту богатыри встречают чудовищ. Потому и Калинин-град. Красные не только мост перекинули в земли и культуры Запада, но и отвоевали плацдарм, град. Через Калининград Россия культурно освоила, познала историю и дух Европы, вплоть до тевтонцев. Но и, с другой стороны, имя это определило судьбу земли как аванпоста России, оторванного анклава».

Борис Бартфельд, поэт, председатель Калининградской региональной организации Союза российских писателей, рассказывает о планах на Год кино: второй калининградский литературный «Паровоз», конечно, фестиваль «СЛОWWWО», разумеется, Дни литературы, возможно, позовём Русский ПЕН-центр и т.д., пусть события будут и не такими масштабными, как в Год литературы, главное – всё сохранить. «И обязательно в 2016 году проведём Гофмановский фестиваль-конкурс и учредим премию «Русский Гофман» для произведений, изданных на русском языке, а первую премию вручим 24 января 2017 года, в день рождения Э.Т.А. Гофмана…»

Итак на родине Гофмана, где у каждого свой Кант и свой Бродский, в российском анклаве, культурно осваивающем и познающем историю и дух Европы, продолжается век литературы.

Евгения РОМАНОВА

Новогодний подарок

Новогодний подарок

Литература / Портфель ЛГ

Сергеев Леонид

Теги: современная проза

Теперь, когда я стал старым и смотрю на прожитые годы с огромной высоты, так хотелось бы забыть многие свои слова и поступки. Не тут-то было – они наседают со всё возрастающей силой, и я только догадываюсь, какая жестокая расплата ждёт меня на небесах. Вспоминая прошлое, даже и не знаю, чего я сотворил больше – хорошего или плохого. Правда, недавно припомнился один случай, когда поступил вполне достойно. Это не было героическим подвигом – всего лишь незначительное действие. Серьёзный писатель и не взялся бы за такой сюжет, но я не писатель, а просто литератор и расскажу об этом случае, не заботясь о чистоте жанра, – пусть это будет нечто среднее между рассказом и очерком.

В молодости, после женитьбы, я некоторое время жил у родителей жены – мы ютились в одной комнате, перегороженной шкафом, да ещё в коммуналке.

Тёща во мне души не чаяла, единственное, в чём меня обвиняла, – это в том, что я не умею «хозяйствовать» (она работала продавщицей в «хозтоварах»), и время от времени рассказывала про «обеспеченных» поклонников, от которых её дочь («дурёха») отказалась ради меня, «художника голодранца», что было правдой – весь мой капитал состоял из мольберта и байдарки. А в остальном, повторяю, тёща не чаяла во мне души.

С тестем мне повезло особенно – он был великим молчальником, и у нас сразу установились тонкие деликатные отношения, построенные на придыханиях тестя:

– Хм!.. Да уж!.. Чего там!..

Меня вполне устраивал этот птичий язык.

Тесть крепко верил в Бога, а домашних и соседей считал грешниками, не достойными его внимания; если он с ними и говорил, то поучал или клеймил, и все наставления заканчивал безнадёжным вздохом:

– Да чего уж там!

И дальше адресовал сам себе:

– Слово не воробей, выпустишь – не поймаешь.

Или: