Литературная Газета, 6555 (№ 22/2016)

Поставленная президентом России задача – найти источники экономического роста – при всей ясности породила сумбурную дискуссию. Прослеживается два подхода. Первый представляют учёные и предприниматели, инженеры и обществоведы, которые хотят решить задачу на основе прагматических принципов, опираясь на проверенные практикой знания. Второй представляют чиновники экономических ведомств, представители офшорной олигархии, эксперты МВФ и сторонники вашингтонского консенсуса. Они заинтересованы в сохранении статус-кво. Опять уходят в рассуждения о предпринимательском климате, снижении коррупции, сокращении расходов бюджета и денежного предложения для снижения инфляции. Их не смущает, что уже два десятилетия они сами безуспешно пытались это делать.

Первый подход на заседании Экономического совета был отражён в докладе Б.Титова, второй – в идеологически совпадающих по смыслу с предложениями меморандума от 19 мая миссии МВФ в Москве докладах А. Кудрина и А. Улюкаева. В первом ставится задача выйти на рост ВВП на 4% в год, во втором – добиться снижения инфляции до 4% в год. Разница принципиальная не только в постановке целей, но и в логике рассуждений. Учитывая, что сегодня экономическая политика строится на основе второго подхода, попробуем понять, почему результаты его использования противоположны поставленным целям. Характерный пример – совершённый переход к таргетированию инфляции: обещали вдвое снизить, а получили двукратное повышение (рис. 1).

Примечательно, что авторы докладов прибегают к привычному для этой среды приёму: достижение целевого ориентира откладывается на три года. Провал текущего объясняют стечением неблагоприятных внешних факторов, следующий год объявляют переходным к третьему, когда и придёт долгожданное благополучие. Эта формула «трёх лет» исполнена в духе байки Ходжи Насреддина про ишака и шаха. Она впервые была применена министром экономики середины 90-х годов Е. Ясиным и с тех пор осталась на вооружении его последователей. При таком подходе рост может наступить по не зависящим от его авторов причинам – в начале 2000-х, например, спасло повышение цен на нефть. Вероятно, чего-то подобного ожидают в 2018-м. Однако объективных оснований ни для повышения сырьевых цен, ни для снятия санкций нет – мировая экономика переходит к фазе роста нового технологического уклада. А это всегда проходит на фоне низких сырьевых цен и повышения энергоэффективности. Санкции же сохранятся до тех пор, пока Россия будет отказываться от американского диктата и поддерживать национальный суверенитет. Поэтому и роста ожидать не приходится. Но вернёмся к ключевым предложениям авторов.

Рис. 2. Прирост денежной базы ряда валют, 2007–2015 гг. (разы)

Позиция Улюкаева и Кудрина исходит из правильности нынешней денежно-кредитной политики и лежащих в её основе предположений о линейной обратно пропорциональной зависимости между экономическим ростом и инфляцией, с одной стороны, и прямо пропорциональной зависимостью между инфляцией и денежной массой – с другой. Отсюда незамысловатый вывод: для обеспечения роста экономики надо снизить инфляцию, для чего, в свою очередь, сжать денежную массу, в том числе путём сокращения использования средств резервного фонда для финансирования дефицита бюджета и уменьшения последнего. Всё это сопровождается рассуждениями о необходимости улучшения качества институтов, бизнес-климата, повышения эффективности госрегулирования и т.п. Кстати, авторы должны были заниматься этим по долгу службы, но не преуспели.

Уверен, такая позиция не может быть основой для достижения экономического роста из-за неадекватности её исходных положений закономерностям развития современной экономики. О чём речь?

Во-первых, предложения о бюджетной консолидации и ограничении дефицита одним процентом ВВП основаны на упрощённом представлении о линейной прямой зависимости между приростом денежной массы и инфляцией. На самом деле эта зависимость немонотонна и нелинейна – для каждого состояния экономики имеется оптимальный с точки зрения минимизации инфляции уровень денежной массы. Отклонение от него в сторону как увеличения, так и снижения влечёт увеличение инфляции. У российской экономики относительно низкий уровень монетизации, ещё большее его снижение в последние два года повлекло ощутимое отклонение от оптимального уровня и повышение инфляции. Почему? Ответ: в условиях демонетизации сокращение денежной массы влечёт падение производства и соответственно снижение покупательной способности денег. Снижение же инфляции обеспечивается повышением эффективности и объёмов производства. Поэтому вопреки исходным положениям данного подхода в демонетизированной российской экономике инфляция снижается при росте денежной массы и, наоборот, увеличивается при её сокращении.