Литературная Газета, 6556 (№ 23-24/2016)

«Гимнастика ног причиняла острую боль, но Мересьев с каждым днём отводил ей на минуту больше, чем вчера. Это были страшные минуты – минуты, когда слёзы сами лились из глаз и приходилось до крови кусать губы, чтобы сдержать невольный стон. Но он заставлял себя проделывать упражнения сначала один, потом два раза в день, с каждым разом увеличивая их продолжительность. После каждого такого упражнения он бессильно падал на подушку с мыслью: сумеет ли он снова возобновить их? Но приходило положенное время, и он принимался за своё».

После госпиталя Алексея отправили в санаторий. «По санаторию распространилась весть, казавшаяся нелепой: безногий летчик… увлёкся танцами». А Маресьев решил про себя, что никакая комиссия не устоит, когда увидит, как он лихо отплясывает «Барыню» или кружится в вальсе с медсестрой.

«С улыбкой на разгорячённом лице выходил он на улицу, небрежно обмахиваясь платком, но, как только переступал порог и вступал в полутьму ночного леса, улыбка тотчас же сменялась гримасой боли. Цепляясь за перила, шатаясь, со стоном сходил он со ступенек крыльца, бросался в мокрую, росистую траву и, прижавшись всем телом к влажной, ещё державшей дневное тепло земле, плакал от жгучей боли в натруженных, стянутых ремнями ногах». Что это, как не новое преодоление себя, порой не менее мучительное, чем те самые 18 дней после падения самолёта? И какое слово может выразить всё это? Мы знаем его: подвиг.

Однако не сразу ему поверили те, кто решал судьбу будущего Героя Советского Союза, – большие военные начальники. Одни не верили в возможности инвалида, да ещё в боевых условиях, другие осторожничали: мало ли что. Ведь отвечать придётся и за самолёт, и за лётчика. Но Маресьев не для того столько вынес и пережил, чтобы сдаться на финишной прямой. И наконец в июне 1943 года он получил назначение в 63-й гвардейский истребительный полк. Но, опасаясь за судьбу лётчика и очередного воздушного боя, Маресьева не сразу выпустили в небо, а только тогда, когда знаменитое сражение на Курской дуге стало требовать новые силы, когда от его исхода стала зависеть судьба всей страны.

Это было в начале июля 1943 года. За два дня он сбил пять фашистских самолётов! И неудивительно, что за подвиги в небе в августе этого же года он получил звание Героя Советского Союза.

В те дни и познакомился с ним Борис Полевой. Сначала, как обычно в условиях войны, хотел рассказать о лётчиках полка в очерке, но после разговора с Алексеем понял: рассказом тут не обойтись. Правда, пришлось добавить кое-какие лирические линии в повесть (куда же без них!), а в остальном писатель старался быть максимально документальным и правдивым: слишком нетипичная судьба, слишком дорого заплатил Маресьев за победу – не только над фашистскими асами в небе, но и над самим собой. Книга вышла через три года и стала буквально настольной для многих и многих читателей…

А знаменитый лётчик, как рассказывал Полевой, «закончив войну… женился на любимой девушке, и у них родился сын Виктор. Из Камышина к Маресьевым приехала его старушка мать, которая сейчас живёт с ними, радуясь на счастье своих детей и нянча маленького Маресьева. Так сама жизнь продолжила эту написанную мною повесть об Алексее Маресьеве – Настоящем Советском Человеке».

Но и послевоенная жизнь лётчика не стала основанием для заслуженного отдыха. Он учил лётному делу молодую смену, выпустил книгу «На Курской дуге», стал кандидатом исторических наук, вёл большую работу в Советском комитете ветеранов войны…

Скончался лётчик-герой на 85-м году жизни, в самом начале ХХI века, и был похоронен со всеми почестями на Новодевичьем кладбище.