Литературная Газета, 6561 (№ 30/2016)

Практически в каждой отрасли у нас есть как позитив, так и негатив. Взять, к примеру, такую острую социальную проблему, как очереди в детские сады. Крым пока остаётся одним из наиболее сложных в этом отношении регионов страны. Проблема досталась нам в наследство от Украины. Достаточно сказать, что за 20 лет – с 1993 по 2013 год – количество детских садов в республике сократилось более чем на 260. Ещё около сотни не работали. Сейчас у нас действует 462 детских дошкольных учреждения. Новые места стали создаваться только в последние два года. Создано около 3500 мест, но и очередь за те же два года увеличилась. Сейчас в ней более 23 тысяч детей. Причин здесь две: во-первых, повышается рождаемость, во-вторых, растёт население Крыма за счет миграции. Например, дети специалистов, приезжающих к нам с материка, по закону должны обеспечиваться местами в детских садах в приоритетном порядке. Сейчас разрабатывается программа ввода в эксплуатацию новых дошкольных учреждений. Надеемся, что её реализация позволит нам сократить очередь в детские сады до 10 тысяч мест до конца текущего года.

Подобных примеров масса, они – повторюсь – есть практически во всех отраслях. Так что работы у нас очень много. Крым должен стать самодостаточным, процветающим регионом России, это наша стратегическая цель.

– Ходят слухи, что крымской элите весьма непросто приходится в российском политическом пространстве: другая политическая культура, более жёсткая исполнительная структура, меньше возможностей для публичной дискуссии…

– О какой элите речь? У меня трудностей нет, у моих коллег тоже. Ни с политической культурой, ни с исполнительной структурой, ни с публичными дискуссиями. Не вижу здесь никакой проблемы. Кстати, российская политическая культура на несколько порядков выше украинской. Меньше болтовни, больше дела. В России государственный чиновник любого уровня должен работать на результат, а не заниматься демагогией, и это правильно. А публичные дискуссии никто не запрещает. И я, и мои коллеги в них периодически участвуем – и в эфире федеральных каналов, и на местном телевидении. На мои страницы в социальных сетях приходят сотни обращений в месяц. У нас заседания Совета министров транслируются в прямом эфире, все наши дискуссии публичны.

– Крымская региональная элита сформировалась в тяжёлых битвах 90-х годов, крепко спаяна, и говорят, что посторонний в неё пробиться не сможет. Не станет ли это тормозом для настоящих перемен на полуострове?

– Давайте всё-таки говорить о фактах. Состав Государственного Совета Крыма после сентябрьских выборов 2014 года обновился более чем наполовину. За два года поменялись руководители большинства республиканских министерств, некоторых – не один раз. В структуры власти на всех уровнях пришло много молодёжи, не связанной с чиновничьим аппаратом украинских времён. О какой закрытости может идти речь? Мы заинтересованы в приходе молодых, профессиональных, инициативных кадров. Что касается второй части вопроса, то она мне, честно говоря, не очень понятна: а что, те перемены, которые уже произошли и продолжают происходить в российском Крыму, ненастоящие?

– Пользуясь переходным периодом, некоторые крымские чиновники пустились во все тяжкие и были пойманы на злоупотреблениях. Каковы, на ваш взгляд, наиболее возмутительные и показательные случаи?

– Эти случаи достаточно подробно освещались в СМИ. Последний по времени – задержание главы администрации Керчи по подозрению в получении взятки. Повторю то, что я уже говорил: это продолжение системной работы по искоренению коррупции, которая ведётся и на общероссийском, и на региональном уровне. Нарушителям закона пощады не будет. В то же время я против огульных обвинений в духе «все чиновники – воры». Большинство государственных служащих добросовестно выполняют свои обязанности.

Проблема ещё и в том, что коррупционное мышление за два с лишним десятилетия укоренилось в обществе. Этот вредный стереотип должен быть сломан. И тут важны совместные усилия власти, силовых структур, гражданского общества, средств массовой информации. Важно создать атмосферу абсолютной нетерпимости к коррупции в любых её формах и проявлениях.