Литературная Газета, 6570 (№ 40/2016)

Издательство «Молодая гвардия» начинает в рамках знаменитой серии «Жизнь замечательных людей» проект «Современные классики». Название говорит само за себя: проект посвящён трудам и дням известных наших современников. Открывает цикл книга Ольги Яриковой «Последний советский писатель» о Юрии Полякове. Вышел целый том, тысяча страниц, что объясняется не только насыщенностью творческой биографии автора «Козлёнка в молоке», но и стремлением реконструировать недавнее советское и постсоветское прошлое, напомнить о фактах и событиях, часто намеренно замалчиваемых или искажаемых. Кроме того, в книге впервые использованы никогда не публиковавшиеся дневниковые и мемуарные тексты Полякова.

Предлагаем вниманию читателей отрывок из книги «Последний советский писатель».

…Так случилось, что в дни Олимпиады умер Владимир Высоцкий. Сообщили о смерти Высоцкого только «Вечерняя Москва» и «Советская культура». Олимпийская столица была пуста, многие москвичи по случаю Олимпиады взяли отпуск и уехали с семьями отдыхать, приезжих без командировочного удостоверения в город вообще не пускали. Тем не менее у Театра на Таганке собралась огромная печальная толпа.

О Высоцком, вскоре после смерти барда, у Полякова сложились стихи, которые автор не спешил публиковать.

Я был к нему не то что равнодушен,

А, мягко выражаясь, не влюблён.

Вино, табак, товарищеский ужин…

Высокий спор. В углу магнитофон.

О Бродском, о Камю, об озаренье

С пиитом дискутирует пиит.

Не слыша, как в предвечном озверенье

Похмельный гений песенки хрипит.

(«Высоцкий». 1984, 2014)

Подобно многим профессиональным поэтам, тому же Вознесенскому или Евтушенко, Юрий Поляков относился к текстам Высоцкого как к некой особой «субпоэзии», достигающей художественного эффекта лишь в сочетании с музыкой и неповторимой манерой исполнения. Отчасти это было справедливо, и лишь постепенно приходило понимание того, что феномен Высоцкого гораздо шире рамок «стихотворного цеха». Это общенациональное культурное явление. Позднее иронию сменили более объективные и приязненные чувства. Недаром один из героев «Гипсового трубача» Вова из Коврова – ярый поклонник Высоцкого, описанный автором весьма сочувственно. Пронзительные страницы в романе посвящены сложной любви барда к Марине Влади, в девичестве, между прочим, Поляковой. Ну а в пуб­лицистике Юрий Поляков обращался к фигуре Высоцкого неоднократно, например в статье 1997 года «Не возвращайтесь, Владимир Семёнович!», напечатанной в «Собеседнике».

«В предъюбилейные недели часто приходилось слышать с экрана и читать в прессе единообразные сетования типа: «Эх, Высоцкого бы сейчас!» Даже юбилейный концерт прошёл под эпиграфом «Я всё-таки вернусь!». Лично мне трудно себе представить сего­дняшнего Высоцкого. И не потому, что я не могу вообразить шестидесятилетнего Владимира Семёновича. Очень даже могу: такие люди в сути своей, в нравственной и социальной энергетике, обычно не меняются до последнего часа, даже если уходят глубокими старцами.