Литературная Газета, 6589 (№ 10/2017)

Тая Воробьёва родилась в 1991 году в Чебоксарах. В 2015-м окончила Чебоксарский институт – филиал Московского политехнического университета по специальности юриспруденция. Пишет малую прозу с 13 лет. В возрасте 21 года переезжает жить в Нижний Новгород, начинает писать свой первый роман, а через три года и в Москву, где продолжает работу над ним. Посещает литературные студии и является лауреатом и призёром литературных фестивалей и конкурсов.

Представленный отрывок из романа повествует о молодой девушке, одержимой идеей вернуть бывшего возлюбленного, которого в своё время бросила из-за амбиций, посчитав молодого человека неперспективным. Однако он, в свою очередь, пресекает все попытки и остаётся равнодушным. Девушка, в надежде совладать со своим чувством, погружается в мир, полный разврата и страданий. Она твёрдо убеждена: пройдя все круги ада, она найдёт для себя новый смысл жизни.

«Всё меняется быстро, слишком быстро – непрерывной цепочкой развития событий. Мы оставляем лучшее в памяти, чтобы потом изъять его из сознания по мере необходимости. Мне хотелось бы знать, почему всё происходит так, как происходит, но в масштабе сложной Вселенной я лишь мелкая частица, которая наблюдает всё происходящее вокруг со своей собственной вышки, не позволяющей обживать другие. Я это я, но никто для истории. И в этом проблема. Слова, как выпущенные стрелы, достигают своей цели и наполняют мою жизнь смыслом. Любимые ругательства заряжают адреналином, и в конечном счёте я есть только мысль, пусть и изощрённая, но всё-таки мысль. Сколько таких мыслей плодится каждую секунду, но как мало в них созидательной энергии, ничтожно мало. Способность вырабатывать полезные свойства – это в своём роде искусство, именно поэтому все не могут быть уникальными. Если долго стоять в самом сердце оживлённой толпы, можно наблюдать множество лиц, но только несколько из них могут обладать силой проникновения: их чёткие неразмазанные черты вырываются из толпы и наполняют нас силой, ещё до того, как мы сделаем вдох. Они проникают во всё что видят или хотят увидеть. Они вселяют страх в сердца людей, пробуждая в них скрытые таланты; они приходят вновь и вновь, вскрывая рассветы над головами немощных предводителей, сеют семена, которым суждено взрасти на пустыре, а потом вовсе уходят, получая либо власть над умами, либо ненависть их никогда не имевших.

Я ещё никогда не чувствовала себя такой немощной, как сейчас. Я будто находилась в конце пищевой цепочки, лишённая возможности эволюционировать – один сплошной выброс, не имеющий иного своего предназначения, кроме как производить продукты распада. Я лежала совершенно голая на холодном пружинном каркасе без матраса, привязанная за обе руки и ноги какими-то бельевыми верёвками. Моё тело прогибалось вслед за пружинами, чуть касавшимися пола, а на голову был надет плотный мусорный пакет, в котором была сделана лишь одна дырка, через которую я могла потягивать кислород.

Видимо, это было что-то вроде посвящения, которое не предусматривало добровольность вступающего. Религиозная либо извращенческая секта, либо всё вместе, либо жить мне недолго осталось. Я не девственница, бояться жертвоприношений не нужно, а вот посторонних предметов в теле ощущать не хотелось бы. Смерть или секс? Секс со смертью может быть? Приятно умирать в процессе того, что любишь, но как же не хочется боли…

Я лежала так уже пять часов и в течение всего этого времени не могла свыкнуться с несправедливостью, заставшей меня врасплох в женской уборной. Две девушки, ещё недавно пожимавшие мне руку возле лестницы, на которую я тащила свой чемодан, ворвались в кабинку, когда я только собиралась справить нужду. Я провела в дороге целый день и всё это время терпела, поэтому не было ничего удивительного в том, что пока они волокли меня за руки по коридору, я оставляла за собой реку позора.

– Да она обоссалась! – взвизгнула одна из девушек, ещё сильнее сжимая моё запястье.