Литературная Газета, 6590 (№ 11/2017)

Спор о сталинском мифе и о составляющем его. Об ответственности лидера перед народом, о личном и общественном, о государстве и служении, о слове и поступке – это и есть и тема, и содержание спектакля. Жена, сын, дочь, военачальники и соратники получили возможность спросить. Сталин отвечает, зрители этого своеобразного диспута – собственно, зрители – судят. Ах, этот вечный спор либеральных исторических предпочтений и народного понимания! Час сорок пять минут – столько длится спектакль. Молодые и старые, помнящие, как это было и происходило, как радовались и страдали знающие не понаслышке и знающие, как им кажется, абсолютно всё по книжкам и учебникам, не шелохнувшись, до последних, возникающих внезапно, как буря, аплодисментов слушают и следят за происходящим.

Сталин тоже вопрошает своих оппонентов. А как бы поступили вы? А что бы сделали на моём месте?

Сталин на сцене – это не тот огрузневший, уже больной, каким многие видели его в конце жизни, и не тот канонический герой в маршальском мундире, которого помним по парадным портретам, печатавшимися миллионными тиражами. Весь спектакль Сталин совсем молодой, почти ровесник играющего его актёра, похожий модной нынче небритостью на молодого чеченца, приехавшего покорять Москву. Но там, за порогом истории, мы ведь не меняемся и все остаёмся в выбранном нами возрасте. И разве не продолжаем задавать уже «оттуда» свои вопросы нашему времени?

Первой спрашивает мать: почему сын не стал, как хотела она, мать, священником?

Это легендарная мать Сталина Кеке Джугашвили, жена сапожника, битая мужем смертным боем, на похороны которой сын так и не приехал – «её хоронил весь состав НКВД Грузии».

Задают ли все персонажи собственные вопросы? Персонажи знают ответы, потому что они уже прожили жизни и уже мертвы. Вопросы по поводу разных обстоятельств, историй и догадок, которые у них накопились. Отвечают Сталин или Малягин?

– Почему перед войной оказалось расстрелянным созвездие маршалов?

– Готовились ли мы и как мы готовились к войне?

– Почему бывшие друзья оказались врагами?

Но основной оппонент вечно молодого Сталина – Надежда Аллилуева. У домашних больше всех накопившихся обид, и своих легче всего обидеть. Почему молодая женщина покончила жизнь самоубийством?

Ещё в юности мы осторожничали у того места на Новодевичьем кладбище, где была похоронена жена Сталина. Высокая стела с мраморной головой и одинокая роза у подножия. Ходили рассказы, что иногда ночью вождь приезжал сюда и сидел возле надгробья. Услышать бы те диалоги!

Дети тоже задают свои вопросы. И драматург Малягин, и постановщик спектакля Александр Пудин обошлись без расхожей патетической фразы: «Я солдата на маршала не меняю». Это уже попавший в плен Яков, старший сын. В спектакле есть свои ответы.

Не так просты были эти дети, и не так ясно складывались судьбы и у дочери, и у сына. Не станем ворошить юношескую влюблённость дочери в писателя более чем вдвое старше её. В своё время об этом говорили обе столицы. Писателю не по доброй воле пришлось пере­ехать много севернее Москвы. Отец был суров и к собственным детям. Блестящего полковника и лётчика освободили от командования авиационным полком. В наше время, конечно, мажорам живётся вольготнее. Но и тогда были трофейные очень быстрые машины. Актёр, играющий Сталина, во время семейной разборки употребляет деликатное слово «дебош». Дети Сталина, дети Хрущёва, внучка Горбачёва, живущая в Германии... На них – отблеск знаменитых родственников, иногда через них и их судьбы мы пытаемся разгадать, кем же были знаменитые отцы и деды. Иногда всё это выше рационального.

Знает ли что-то ещё, кроме того, что ему показывают на сцене, молодой и не очень молодой зритель, внимательно следящий за перипетиями государственной и личной истории? Брат кричит на сестру, отрёкшуюся от родного отца. Как же сложна и многомерна человеческая жизнь!

Главная тема спектакля – это, конечно, война. На подиуме, ставшем экраном, на небе-зеркале, отражающем то, что происходит на земле, всё время идут сполохи военной кинохроники. «Александр Матросов – тоже мой сын!» – кричит дочери и сыну Сталин.

Он был внимательным человеком, понимавшим сложные увязки и расстановки в жизни. Он знал, как одно завязано с другим и как претензии маршала могут оказаться роковыми для дела. Может быть, он даже считал, что Бог и судьба поставили его следить за Россией. Об этом чуть ниже, пока о слове «часовщик», которое стоит в названии спектакля. Часовщик, который даёт импульс заводу и который следит, чтобы все колёсики в сложном ли механизме времени, в сложном ли организме страны крутились, жили и взаимодействовали друг с другом. Человек миссии. Эти и подобные рассуждения, произнесённые со сцены, конечно, принадлежит не Сталину, но ведь достаточно точно. Слово «паранойя», которое вписал в «историю болезни» Сталина знаменитый русский психиатр Бехтерев, в спектакле тоже не звучит. И слава богу.