Литературная Газета, 6591 (№ 12/2017)

Со смыслами Самсонов в самом деле вытворяет такое, что и Борху, и Зворыгину остаётся только руками развести. По словам того же Геласимова, автор пытается «создать новую «Илиаду» на материале Великой Отечественной вой­ны» , т.е. сознательно ориентируется на миф. В этом случае оба героя – образы априори собирательные, но, судя по многим признакам, и у того, и у другого есть весьма известные в военной истории прототипы: Эрик Хартманн и Александр Покрышкин. Приводить все сходства и совпадения не позволит объём статьи. Здесь и сверх­острое зрение Борха/Хартманна, и прозвище Тюльпан, и реальная фамилия второго по результативности аса эскадрильи (и всех люфтваффе) Барк­хорна; и описание первого ранения Зворыгина/Покрышкина, и воплощённое им построение «кубанской этажеркой».

В прямом бою они никогда не сходились, но это сюжетное допущение, как фундамент для мифа о войне, могло бы стать очень интересным и плодотворным. Однако автору приходится определяться, что именно он пишет. Миф в первом и главном своём значении – это иносказание о сверхреальности, раскрывающее самую суть происходивших событий; а во втором – недостоверный вымысел. И Самсонов, замахнувшись было на миф в первом значении (предпосылки для этого есть и в самом начале, и в эпизоде с получением писем, и в ряде других), скоро, как в штопор, сваливается во второе.

И все точные технические подробности оказываются лишь антуражем для заезженной песни о злокозненности комиссаров, и о бессмысленной свирепости коллективизации, и о том, что лишь преждевременная жестокость нацистов помешала им взять в плен всю Россию, и о тайном плане Сталина задавить фронтовиков сразу после Победы, и, словно вишня на торте, – о групповом изнасиловании русским зверьём несчастной немецкой девушки. В романе есть и парадные страницы, но все самые яркие эпизоды посвящены либо русским подлости, жестокости и ничтожеству, либо тонким переживаниям воздушного рыцаря люфтваффе.

«Примечательно стремление авторов внедриться в сознание, в душу врага и увидеть в нём не звероклыкую нечисть, не безлико-абстрактное зло, а живого, страдающего, не желающего воевать человека» , – так характеризует искания современной военной прозы Самсонов. Это было бы достойной художественной задачей, подобной той, что в своё время решил Ирвин Шоу в своём эпическом романе «Молодые львы» или талантливый писатель Александр Киров в увлекательной повести «Караван душ». Но у ряда современных авторов это «внедрение в душу врага» почти неизбежно совершается за счёт исторической правды и репутации собственных предков.

Даже последнее слово в романе, своего рода нравственный приговор, тоже остаётся за немцем, что очень показательно.

И совершенно ожидаемо – каким бы ни было начало и сколько бы страниц верёвочка ни вилась, у правильного писателя всё непременно закончится конвоем, этапом и ещё каким-нибудь неназываемым вслух инфернальным ужасом.

Итак, перед нами два старательно скроенных мифа, которые вовсе не укрепляют нас силой правды, а пригибают к земле мнимым общенациональным ничтожеством.

И выхода ровно два – либо талантливые писатели, способные доносить правду, перехватят творческую инициативу, либо наше прошлое запомнят именно таким. А страны, прошлое которых забывается, либо объявляется позорным, погибают так же быстро и неожиданно, как падают деревья без корней.

Начали с нарушений

Начали с нарушений

Литература / Литература / Странноведение

Теги: литературный процесс

Правление СП России грубо попирает права членов организации